14 мая 1948 года, почти как подарок к 50-летию Голды, была подписана Декларация независимости, и на карте мира появилось новое государство — Израиль. «Глаза мои наполнились слезами, руки дрожали. Мы сделали еврейское государство реальностью, — и я, Голда Мабович-Меерсон, дожила до этого дня», — вспоминает она. Новая нация родилась под аккомпанемент рыданий Меир и национального гимна Израиля «Hatikvah» в исполнении оркестра. Этот документ покончил с блужданиями по свету евреев, лишенных родины, продолжительностью в 1887 лет. А уже на следующий день Израиль подвергся нападению соединенных армий Египта, Сирии, Ливана, Иордании и Ирака. Так началась война за независимость Израиля.

Не менее уникальным стало появление в этом же году Голды Меерсон в Москве в качестве посла — женщина, к тому же представляющая крошечное воюющее государство. Израильское посольство в Москве, разместившееся в гостинице «Метрополь», управлялось на принципах кибуца: все вместе работали, готовили еду, несли дежурства. Самое яркое впечатление произвело на Голду посещение московской синагоги в дни еврейского Нового года и Йом-Кипура. Ее окружили десятки тысяч взволнованных евреев, в глазах которых были и отчаяние, и восторг. Это событие отображено на израильских банкнотах достоинством 10 000 шекелей и 10 новых шекелей.

Меерсон пробыла в Москве 7 месяцев, после чего Бен-Гурион, занимавшийся формированием Кабинета министров, назначил ее министром труда и социального страхования. Начиная с 1949 года в Израиль стали прибывать поселенцы со всего мира — в течение нескольких лет их прибыло около 700 000. Несмотря на всю поддержку мирового еврейского сообщества, расселять их, предоставлять условия для жизни было делом непростым, ведь огромная часть бюджета шла на военные нужды. Именно этими вопросами и занималась Голда в качестве министра труда. В 1949 году она была избрана и в кнессет — законодательный орган власти Израиля, его парламент, где проработала четверть века. В июле 1956 года Голда была назначена министром иностранных дел и стала представителем Израиля в Организации Объединенных Наций. В том же году по настоянию Давида Бен-Гуриона, премьер-министра Израиля, сократила свою фамилию до Меир. В течение следующих десяти лет она в качестве дипломата объездила весь мир, с огромным успехом выполняя почти евангельскую персональную миссию помощи борющимся народам новых государств Африки и Азии. Борьбу за их выживание она превратила в свою личную вендетту.

К концу 1965 года здоровье Голды Меир ухудшилось — сказались бесчисленные поездки, психологические нагрузки, вечная спешка, общая усталость. Решив, что лучше быть «полностью бабушкой, чем полуминистром», Меир оставила этот пост в июле 1968 года «по причине слабого здоровья и преклонного возраста». Но несколько месяцев спустя она вновь была призвана к общественной жизни в связи с внезапной кончиной премьер-министра Леви Эшкола. 17 марта 1969 года Голда Меир была единодушно избрана четвертым премьер-министром Израиля — на тот момент у нее было более 45 лет политического опыта. «Я поняла, что мне придется принимать решения, от которых будет зависеть жизнь миллионов людей, однако на размышления времени не было, и раздумья о пути, который довел меня из Киева до кабинета премьера, надо было отложить на потом», — вспоминала она. Годы премьерства были очень трудными для Голды Меир, и не только по причине преклонного возраста. Во-первых, из-за политических разногласий, доведших до полного разрыва с Бен-Гурионом, перед которым Меир преклонялась всю жизнь. А во-вторых, в ее правление началась трагическая Война Судного дня 1973 года, начавшаяся во многом по вине израильской разведки.

Мир и спокойствие любимой страны были целью Меир как главы государства. Соглашение о прекращении огня было заключено, но на границах часто возникали конфликты. Правление Меир сопровождалось частыми столкновениями между Израилем и его врагами-арабами, и именно поэтому она «в семьдесят… работала долгими часами так, как никогда ранее, и больше путешествовала». Меир отвечала своим критикам, которые говорили, что ей стоило бы больше заботиться об имидже Израиля: «Если у нас есть выбор между тем, чтобы погибнуть, вызвав всеобщее сочувствие, или выжить с плохим имиджем, то лучше уж мы останемся живы, имея плохой имидж».

Меир интуитивно чувствовала, что война близка, и поделилась своими предчувствиями с членами кабинета и своими советниками после того, как израильский истребитель сбил ливийский «Боинг-727» в марте 1973 года, погубив жизни 106 человек. Самолет внезапно вторгся в воздушное пространство Израиля, что стало причиной этого несчастного случая.

Йом Кипур — День примирения — самый главный и торжественный еврейский религиозный праздник. Большая часть кабинета Меир отсутствовала во время праздника 1973 года, но женская интуиция Меир подсказывала ей — что-то не в порядке. Поступали сообщения о перемещениях русских с арабских территорий и другие признаки, которые настораживали ее относительно намерений арабов. Ее советники и члены кабинета уверяли: «Не беспокойтесь. Войны не будет». Ее интуиция подсказывала ей другое. Израильская разведка уведомляла, что русские семьи бегут из голодающей Сирии.

Она созвала срочное заседание в полдень 5 октября, за день до Йом Кипура, и в присутствии всего нескольких основных членов кабинета заявила: «У меня ужасное предчувствие относительно всего, что происходит. Это напоминает мне 1967 год… Я думаю, это все что-нибудь да значит». Ее начальник канцелярии, министр обороны, шеф разведки и министр торговли в один голос ответили: «Не существует никаких проблем». Позже Меир вспоминала: «Я должна была прислушаться к голосу своего сердца и объявить мобилизацию. Я уже тогда знала, что я должна была так поступить, и мне предстоит прожить с этим ужасным знанием всю оставшуюся жизнь». Интуиция не подвела — Меир оказалась права. Трагедия унесла 2500 еврейских жизней, многие из которых могли бы быть спасены, если бы кабинет поверил в силу ее интуиции.

Меир всегда была смелой и верила, что сила важна как для стран, так и для людей. Если бы эта женщина не была сильной, то ее нация не выжила бы. И без своей внутренней силы она не смогла бы работать с такой энергией. Во время войны Судного дня ей было далеко за семьдесят, но она никогда не покидала офис более чем на час. Она спала четыре-пять часов в сутки, иногда отключаясь прямо за рабочим столом, — это была бессменная вахта по защите ее любимого народа и его молодых солдат. На пятый день войны, когда был уже близок полный разгром, она позвонила госсекретарю США Генри Киссинджеру среди ночи. Его адъютант ответил: «Сейчас полночь, подождите до утра». Меир сказала: «Меня не заботит, который теперь час. Нам нужна помощь сегодня, потому что завтра может быть слишком поздно. Я лично полечу инкогнито, чтобы встретиться с Никсоном. Я хочу вылететь как можно быстрее». Киссинджер капитулировал и пригласил ее в Вашингтон.

Сила и уверенность Меир сделали свое дело, и американский воздушный мост заработал как раз вовремя, чтобы спасти и битву, и нацию. Эта неунывающая семидесятипятилетняя женщина еще раз использовала свой бескомпромиссный дух, чтобы спасти свою нацию, отказавшись принять слово «нет» в качестве альтернативы действию.

Меир ушла в отставку 10 апреля 1974 года, после пяти бурных лет в качестве премьер-министра. Ей было почти семьдесят шесть. «Это было выше моих сил — и дальше нести это бремя», — говорила она. В Палестине было восемьдесят тысяч евреев, когда она приехала сюда в 1921 году, и три миллиона, когда она покинула свой кабинет в 1974-м. В своем прощальном заявлении в качестве правительственного чиновника она выразила концепцию выживания с позиций силы и агрессии: «Если Израиль не будет сильным, то не будет мира». Она могла бы сказать: «Если женщина не сильна и не уверена, то она не добьется власти», — и в этом выразилась бы вся сущность этой энергичной и целеустремленной женщины.