— Вы же собираетесь написать, что у вас другие дела и встреча не состоится, верно? — голос инспектора звучал немного насмешливо.

— Вовсе нет, герр Кош, — Шпатц улыбнулся. — Я совершенно никуда не тороплюсь и собираюсь подождать ее в ресторане. Это же не запрещено?

— Вам вообще очень мало чего запрещено, герр штамм Фогельзанг, — инспектор особенно выделил слово «штамм». — И мне очень жаль, что вы так пренебрежительно относитесь к моим предостережениям.

— Разве нам не следует проявлять к гостям дружелюбие и приветливость? — Шпатц дописал две строчки записки и поднял взгляд.

— Но при этом неплохо бы оставаться в границах дружелюбия, — инспектор подался вперед и посмотрел Шпатцу в глаза. — Герр штамм Фогельзанг, я беспокоюсь не об этой белоглазой девице, а прежде всего о вас. Постарайтесь больше не оставаться с ней наедине, хорошо?

— Вы что-то знаете? — быстро спросил Шпатц.

— Ничего из того, что имею право вам рассказать, герр штамм Фогельзанг, — инспектор хмыкнул. — Хорошего вам вечера.

Ресторан был почти пуст — время обеда давно закончилось, время ужина еще не началось. После мясной трапезы в уютном подвальчике есть все еще не хотелось, так что Шпатц заказал темного пива и взял со стойки свежий номер Аренберги-цайтунг. Бездумно полистал страницы. Ни одна статья не привлекла его внимания. Он прислушался к «птичьему щебету» островной речи за столиком неподалеку. Там сидели двое мужчин и молодая девушка. Они активно жестикулировали, девушка иногда поглядывала в его сторону. Совсем юная, скорее подросток. Все трое громко рассмеялись, Шпатц, не поднимая головы, скосил глаза, чтобы посмотреть, что там произошло.

К их столу приблизился мужчина средних лет, в дорогом черном костюме и с огромным букетом белоснежных роз. Девочка вскочила и кинулась к нему на шею. Он осторожно приобнял ее за тонкую талию. Двое мужчин-островитян остались сидеть, на их лица сияли радостные улыбки. Шпатц снова перелистнул страницу. Девочка усадила гостя на свободный стул и стала громко звать официанта. Один из мужчин-островитян что-то сказал на ухо второму, потом они оба встали, по очереди похлопали человека в черном костюме по плечу и собрались уходить. Девочка снова вскочила, и все трое опять заговорили на своем языке. Потом снова засмеялись. Девочка вручила им букет цветов и вернулась за стол. Взяла своего собеседника за руку и уставилась на него совершенно влюбленным взглядом. Шпатц хмыкнул и постарался сосредоточиться на газете.

— Вам повторить пиво? — спросил незаметно подошедший официант.

— Шпатц! — раздался певучий голос Лелль. — Ты меня дождался, это так хорошо!

Шпатц смотрел, как она легкой походкой приближается к его столику. Под белоснежной накидкой островитянки сегодня было длинное серебристое платье, расшитое по подолу и глубокому вырезу синими цветами.

— Я тоже рад тебя видеть, Лелль, — Шпатц поднялся навстречу девушке. Она подошла вплотную и прильнула к нему всем телом.

— Хочу, чтобы ты чувствовал, как бьется мое сердце, — прошептала она. — Оно каждый раз стучит сильнее, когда я думаю о тебе.

Шпатц сжал ее в объятиях и почувствовал, что его сердце тоже забилось быстрее. Она быстро отпрянула и посмотрела Шпатцу в лицо. Ее нечеловеческие глаза светились нечеловеческим же восторгом.

— Мы теперь навсегда связаны, Шпатц, — сказала она. — Мне очень жаль, что ты не надел свою виитта...

— Белую накидку, которую ты мне прислала в подарок?

— Да-да-да! — Лелль взяла правую руку Шпатца обеими ладонями и сжала. — Эта вещь очень много для меня значит...

— Я бы непременно надел ее, если бы мы были в Карпелане, — захлестнувшая на мгновение нежность отступила.

— Ах, как бы я хотела забрать тебя с собой! — девушка снова приблизилась вплотную и погладила Шпатца по щеке. — Ты же хочешь поехать, правда? Я слышала, что в скором времени ваше правительство снарядит корабль для ответного визита.

Шпатц промолчал.

— Так что насчет пива? — переспросил официант. — Вы будете что-то еще заказывать?

— Ты голодна? — Шпатц отстранил Лелль и заглянул ей в лицо.

— Я еще не обедала, — Лелль кивнула. — Прикажи слуге принести мне рагу из томленой рыбы, как вчера. И еще эти замечательные кусочки жареного хлеба с соусом. И салат, как позавчера.

— Вы все слышали, — Шпатц посмотрел на официанта. — А мне повторите пиво, да.

— И пиво, как у Шпатца! — Лелль поднялась на цыпочки и коснулась губами щеки Шпатца. — Я хочу чувствовать тот же вкус, что и ты...

— Хорошо, — официант метнул в Шпатца осуждающий взгляд и удалился. Шпатц усадил Лелль на стул и сел напротив нее. Она тут схватила его за руку и принялась тонким пальцем водить по его ладони.

— Хочешь, я расскажу, что было бы с нами, если бы мы были у меня дома? — тихо спросила она.

Шпатц кивнул, чувствуя, как его тело снова заливает волна щемящей нежности.

— Мы бы поселились на берегу, в специальном доме, — она говорила почти шепотом, не переставая рисовать на ладони Шпатца извилистые линии. — Он называется раккауден-тало, там могут обитать только пары, которые зачали новую жизнь. Каждое утро нам на порог приносили бы свежее молоко и рыбу-расвайнен. Она очень жирная, очень полезная, ее нужно есть каждый день, чтобы младенец внутри меня хорошо рос. А тебе ее нужно есть, чтобы мы все трое чувствовали один вкус во рту. Каждый вечер мы бы встречали закат и сливались бы в одно целое с последними его лучами.

Шпатц почувствовал, как от ее ладоней по телу разливается тепло. Ее нежный голос гипнотизировал, очаровывал и обволакивал сознание.

— Каждое утро мы бы просыпались друг у друга в объятиях и чувствовали, как наши сердца бьются в унисон. Мы бы дарили друг другу нежность и страсть, и наш младенец впитывал бы наши чувства и видел сны о том, как он появится на свет.

Шпатц накрыл тонкие пальцы Лелль второй рукой и осторожно сжал ее ладонь.

— А еще каждый вечер мы бы зажигали на окнах фонарики-тахти. Они похожи на звезды и показывают всем, что в этом доме живет любовь и ожидает появления новой жизни. Шпатц! Как же я хочу, чтобы мы с тобой отправились в Карпелану! Скажи, что ты тоже этого хочешь!

Шпатц прикрыл глаза и молча сосчитал до десяти. Он чувствовал, как