разминулся на 24 часа с моим младшим братом Питером. Лейтенант Питер Макманнерс на тот момент был одним из взводных командиров в 9-м парашютно-десантном эскадроне Королевских инженеров и прибыл на юг с «Королевой Елизветой 2», прежде чем перебраться на «Канберру» в Южной Георгии. Последнюю ночь перед высадкой на берег в Сан-Карлос он провел на борту «Интрепида». Его взвод сначала был прикреплен к Уэльской гвардии, но, к великому облегчению Питера (после разногласий с их командиром во время последних учений в Великобритании), был прикомандирован к Шотландской гвардии, с которой и остался. Рой заметил наше фамильное сходство и представился ему.

Хотя мы никогда не встречались в Южной Атлантике, я слышал о Питере от нескольких человек на протяжении почти всей кампании. Это было довольно странное чувство знать, что Питер был так близко и, в то же время, не контактировать с ним. Не было никакой причины или вероятности, что мы встретимся при нормальном ходе событий. Я знал, что он хорошо справляется со своей работой и мог только надеяться, что ничего плохого с ним не случится. У меня не было времени для беспокойства но у моей матери, поскольку двое ее сыновей болтались в Южной Атлантике, вовлеченные в таинственные военные действия, было для этого все время мира. Для обоих моих родителей это было очень тяжело, особенно когда начались высадки и информация в новостях иссякла. В тот момент всем родственникам было сказано, чтобы они не ждали от нас никаких известий, так как мы больше не сможем писать. Этот весьма разумный совет уверил тех, кто находился дома, в грандиозности перехода от подготовки к настоящему бою.

Пока мы были на берегу, проводя «Брюэрс Армс», воздушные налеты прекратились и ВВС аргентинцев, казалось, выдохлись. На кораблях все чувствовали себя гораздо спокойнее, а «Интрепид» был занят переброской на берег 5-й пехотной бригады, только что прибывшей из Великобритании. Они высадили Уэльских гвардейцев на берег в Сан-Карлосе, но через несколько дней их пришлось взять на борт обратно, когда они замерзли и промокли. Мои флотские друзья в кают-компании были смущены, озадачены и в некоторых случаях, рассержены, после того, как приютили у себя валлийских гвардейцев. И так как я был армейским офицером, хотели рассказать мне, что произошло.

Военно-морской флот привык принимать на борту Королевскую морскую пехоту и армейских «зеленых беретов» — коммандос. Поэтому они предполагали, что Уэльская гвардия будет чем-то подобным. Однако даже самым соленым морякам быстро стало понятно, что валлийские гвардейцы совсем не настолько хорошо подготовлены, как было нужно. После путаницы и затруднений «Интрепид» высадил солдат на берег, но его вернули, чтобы забрать их обратно. Это повлекло за собой много дополнительной работы для десантных катеров, перевозящих войска обратно на борт, и многочисленные неисправности на корабле, который трудно эксплуатировать даже в нормальных условиях. Матросы были шокированы состоянием Уэльской гвардии, когда они вернулись после ночи или около того на берегу: мокрые, грязные, жалкие и явно неэффективные. Их эталоном была 3-я бригада коммандос, которые возвращались на борт в хорошем состоянии после тяжелых учений даже когда мы оставляли грязные отпечатки ботинок на их только что отдраенном корабле.

Шестьсот деморализованных, грязных солдат, пытающихся принять душ, постирать одежду, поесть и отдохнуть, ввергли корабль в хаос. Затем стали пропадать военное снаряжение и личные вещи. Один из моих друзей пожаловался на субординацию Уэльской гвардии, после того, как его склад военного имущества был разграблен и ему сказали, что мало что можно сделать. Старший офицер Уэльской гвардии печально сказал ему: «Таффи валлиец, Таффи — вор». Снабжать себя чужими магнитолами было явной глупостью, особенно если учесть, что валлийские гвардейцы должны были оставаться на «Интрепиде» только для того, чтобы обсохнуть, отдохнуть и переформироваться. Разумный человек берет с собой дополнительные ручные гранаты, а не краденый бум-бокс.

Команда «Интрепида» вздохнула с облегчением, когда Уэльская гвардия перешла на два злополучных корабля Королевского вспомогательного флота, «Сэр Тристрам» и «Сэр Бедивер», которые вскоре попали под бомбежку в Блаф-Ков.

На следующий день, после нашей вялой попытки устроить поминки по Киви Ханту (8-го июня), мы были с похмелья, несмотря на то, что выпили очень мало и отмыты физически. Свежевыстиранная одежда, еще мокрая, сохла перед теплыми вентиляционными отверстиями. На эту сцену усталого внутреннего хаоса прибыл капитан 148-й батареи Боб Хармс, с известием, что мы должны немедленно вернуться в поле, на наиболее опасную передовую позицию — далеко за линию фронта противника, с видом на конечную цель, Порт-Стэнли. Мы с Ником Аллином просто посмотрели друг на друга и устало вздохнули.

Карта бухты Стэнли

Мы должны были присоединиться к эскадрону «D» SAS, который уже отправил патруль из четырех человек в этот район. Поскольку все они находились на борту «Сэра Ланселота», мы должны были немедленно сменить корабль.

Подготовка к переброске на «Сэра Ланселота» на следующий день после нашего вывода с «Брюэрс Армс», была совсем нелегкой. Вся наша одежда была мокрой — мы выстирали ее сразу, как только вернулись на борт. Я полностью разобрал свое снаряжение и опустошил свой «берген», чтобы выгрести грязь, размокшие сухие пайки и боеприпасы (которые начали ржаветь). Я чистил свой «Армалайт» и 9-мм пистолет, детали были разложены по всей каюте, когда на борт поднялся Боб Хармс.

Боб не знал, и никто из нас не мог предположить, как долго мы должны будем пробыть на этом выходе, и он не знал точно, что мы должны будем делать. Сначала мне сказали, что моя задача попасть на хребет Бигля, чтобы сбить самолет снабжения «Геркулес», который аргентинцы отправляли каждую ночь в Порт-Стэнли и обратно, а также наблюдать и передавать информацию.

Штаб бригады, разрабатывавший планы наступления на Порт-Стэнли с западной стороны, со стороны суши, хотел как можно скорее забросить нас на наблюдательный пост, дающий обзор Порт-Стэнли. Предполагалось, что оказавшись там, мы должны будем сделать то, что посчитаем наилучшим, чтобы поддержать этот план, даже если нам очень мало расскажут о деталях. Вся эта вполне понятная неуверенность усугубляла напряженность отчаянного стремления собраться и добраться до «Сэра Ланселота» менее чем за два часа.[33]

Как всегда, мы носились по кораблю, словно безголовые курицы, чтобы зарядить батареи для раций, почистить и собрать оружие, подготовить коды и карты, добыть пайки, уложить и сбалансировать разгрузки и «бергены»… после чего нам пришлось провести остаток дня в ожидании транспорта через Сан-Карлос-Уотер на танкодесантный корабль. Знаменитый военный девиз «Поторопись-и-подожди» особенно актуален на войне.

Пока