– Ничего, ничего. Когда я лежу, мне легче становится.

– Аня, не отходи от Тани. Если что, вызывай «Скорую».

– Хорошо, мам! – ответила девочка и встала рядом со мной.

Услышав, как захлопнулась дверь за Наташей, я еще несколько секунд полежала, потом подняла голову и сказала:

– Ох, отпустило, кажется.

– Вы лежите, не вставайте. Мама сейчас придет.

Через минуту я села на диване и шумно выдохнула:

– Фу ты, вроде бы совсем прошло.

Аня продолжала стоять рядом. Я взяла ее за руку, усадила рядом с собой и заговорила, не выпуская ее руки.

– Аня, ты хочешь мне помочь?

– Да, конечно, хочу. Вы только скажите, что нужно сделать. Может, чего-нибудь принести?

– Да нет. Я не об этом. Со мной уже все в порядке. Ты хочешь помочь своей маме?

Она молча кивнула, глядя на меня расширенными глазами.

– Так вот, я тоже хочу помочь тебе и твоей маме. Но я не смогу этого сделать, если ты не расскажешь о той женщине с рыжими волосами. Ты ведь видела ее, правда?

– Д-да, я видела, – призналась она, – но я папе слово дала, что никому не расскажу.

Глаза девочки наполнились слезами, она начала всхлипывать.

– Аня, не надо плакать. Ты очень хорошая, умная, добрая девочка. Ты молодчина, умеешь держать слово, – я утерла ей слезы и, взяв ее за обе руки, мягко продолжала: – Но, понимаешь, детка, сейчас все изменилось. То, что ты раньше держала в секрете, сейчас обязательно нужно рассказать. Твой папа сам разрешил бы тебе это сделать.

Она перестала плакать и посмотрела на меня не по-детски пытливым взглядом.

– Мой папа был очень хорошим, – тоном то ли утверждения, то ли вопроса произнесла Аня.

– Да. Он был очень хорошим.

– Самым лучшим!

– Если бы я так не думала, то не стала бы вам помогать, – ответила я, глядя ей прямо в глаза.

– Хорошо, я вам расскажу. Но только вы обещайте, что маме ничего не скажете. Папа мне говорил, что она может неправильно понять и расстроится, если узнает.

– Даю слово. А теперь, пока мамы нет, начинай все рассказывать. Где ты видела эту тетю?

– На море. Мы с папой отдыхали летом на Черном море, там я ее несколько раз видела.

– Этим летом?

– Да. Мы с папой жили в санатории, а она несколько раз в гости к нам приходила. На пляж с нами ходила, еще на прогулку, на катере ездила.

– Она была одна?

Подумав, Аня ответила:

– Кажется, одна.

– И что же, они с твоим папой хорошо знали друг друга?

– Да, наверное, хорошо. Папа один раз сказал, что она очень несчастная, а я удивилась. Она вроде всегда веселая была. Смеялась много.

– Это папа тебе говорил?

– Нет, дяде Андрею, а я услышала случайно.

– Так Андрей тоже с вами отдыхал?

– Да, только он там был не все время, а на несколько дней приезжал.

– И что же, он эту тетю тоже хорошо знал?

– Да, мне показалось, что они давно дружат.

Меня осенила догадка.

– Аня, а может, они с дядей Андреем вместе к вам приезжали?

– Нет, дядя Андрей с нами в санатории жил, в соседней комнате, а Люси где-то в другом месте.

– Как ты сказала? Люси?

– Да, они ее так называли.

– А ты не знаешь ее настоящего имени?

– Знаю, ее зовут Люда, а фамилия у нее Рачкова. Но все называли ее Люси.

– Как же ты умудрилась даже фамилию ее узнать?

– Папа с дядей Андреем часто про нее говорили. Дядя Андрей называл ее Люська Рачкова.

– Молодчина, детка. Постарайся припомнить, она приходила к вам с папой, только когда дядя Андрей был с вами или без него тоже?

– Без дяди Андрея тоже приходила. Мы на катере ездили кататься, когда дяди Андрея уже не было.

– А здесь, в Тарасове, ты ее никогда не видела?

– Нет, никогда.

– А может, в последнее время ты слышала какие-нибудь разговоры об этой Люси?

– Нет, – она помолчала, – но она позвонила папе, – чуть слышно закончила девочка.

– Что? – боясь, что не расслышала, я приблизила ухо к ее лицу.

– Она позвонила папе, – еще тише повторила девочка.

– Когда? – спросила я, затаив дыхание.

– Тогда, ночью, когда он ушел.

– В пятницу? – уточнила я, чувствуя, как учащенно забилось сердце.

– Да, – кивнула Аня.

– Но ведь твоя мама сказала, что не было никаких звонков!

– Она не слышала – она в ванной была.

– Аня, золотко! Что же ты молчала все это время! – не удержалась я.

– Я же папе слово дала, что никому не скажу про эту тетю, – расплакалась девочка.

– Да, да, ты права. Извини меня, пожалуйста, – я утерла ей слезы. – А ты не спала, когда она позвонила?

– Я спала, но от звонка проснулась. Папа начал громко говорить, я испугалась и стала слушать.

– А что он говорил?

– Я не помню. Он был очень сердитый. Ругался на кого-то.

– А как ты догадалась, что это именно Люси позвонила?

– Потому что он сказал: «Не плачь, Люси». Нет, он сказал: «Не реви, Люси, я сейчас приеду». И еще он сказал: «Будь у себя на Кутякова», – напряженно вспоминала девочка. – А потом он попрощался с мамой и ушел.

После паузы Аня заглянула мне в глаза и задала вопрос:

– Вы нам поможете?

– Я сделаю все, что смогу.

Аня порывисто обняла меня и прижалась лбом к моему плечу.

– Береги свою маму, – сказала я, гладя ее белокурую головку – Она у тебя необыкновенная.

– Я знаю, она самая лучшая.

– И ты тоже необыкновенная.

Девочка улыбнулась сквозь слезы и, смущаясь, сказала:

– Вы тоже необыкновенная.

Я поцеловала девочку.

– Ну что ж, пожалуй, маму я дожидаться не буду. У меня еще много дел, – сказала я, поднявшись. Аня с лукавинкой в глазах спросила:

– Вы это нарочно придумали?

– Что? – не поняла я.

– Что у вас живот заболел. Чтобы мама ушла?

Я рассмеялась:

– Ты только держи это в секрете, идет?

– Хорошо.

– Ты скажи ей, что у меня все прошло и я поехала по делам.