Турецкий не забывал о разговоре с директором ФСБ. Тот сообщил об агенте, внедренном в структуры края, но пока агент не подавал признаков жизни, хотя иной раз Александру и казалось, что тот или иной из сотрудников, за которых поручился майор Богданов, вполне мог оказаться агентом ФСБ.

Турецкий отлично понимал, что хватать надо крупную рыбу, и хорошо бы сразу губернатора. Вот почему он так настойчиво добивался конкретных улик на Колесниченко в деле похищения Супруна. Он даже съездил с Федором Степановичем на виллу возле Минвод, из которой тот так удачно скрылся. И съездил не зря. Лесник Гришуня, к которому они заглянули, припомнил, что в тот день на дачу губернатора прилетал вертолет. Он уверял, что вертолет был губернаторский. «Мне ли не знать? – кипятился Гришуня. – Скажи ты ему, Степаныч! Мне ли не знать? Я его по звуку отличу, а не то что по виду! Губернаторский. Приземлился и поднялся. А до этого парни прибегали. Искали кого-то». – «Меня», – улыбнулся Супрун. «Неужто? На кой?» – «Телевизор у тебя есть?» – «Гляжу-у. Смотреть, правда, нечего. Одни бабы голые!» – «Бабы голые, – рассмеялся Турецкий. – А говоришь, нечего!» Гришуня сплюнул. «Значит, тебя, – проговорил он задумчиво. – У меня на сеновале мужичок спал. Заблудился. Они на сеновал-то будто ошпаренные кинулись».

Лесник сразу узнал по фотографии Сидорчука. «Этот был. Точно. И второй похож… А ты что про телевизор-то спрашивал, Степаныч?» – «Двадцатого вечером смотри. Выступать буду. Все узнаешь. А я ведь у тебя в тот день побывал», – улыбнулся Супрун. «Ну?!» – не поверил лесник. «В огороде ты копался, а я по телефону набрякивал». – «Не приметил… Ты когда на охоту-то приедешь? Куропатка пошла». – «Не до куропаток, Гришуня», – вздохнул Супрун. «Почему же? – возразил Турецкий. – Сделаем кое-какие делишки и приедем. Меня примете?» – «Большой начальник?» – спросил у Супруна Гришуня. «Немалый». – «Поважнее наших?» В ответ Федор Степанович лишь развел руками. «Я к тому, что охотятся-то тут только большие начальники. Бумагу берут у самого хозяина!» – «А если без бумаги? – спросил Турецкий. – Не сошелся я как-то с вашим хозяином». – «Можно, – ответил старик. – Если со Степанычем, и если язык умеешь держать за зубами».

Итак, на дачу прилетал губернаторский вертолет. После разговора сотрудников «Пантеры» с командиром вертолета тот коротко подтвердил прилет и дату не только устно, но и письменно. Все это было зафиксировано в протоколе допроса свидетеля. Не забыли сотрудники захватить и выписку из диспетчерского журнала о вылете и возвращении губернаторского вертолета на аэродром Ставрополя.

В дверь постучали и в номер вошел Игорь Падерин.

– К вам какой-то господин, Александр Борисович.

– Пусть заходит.

– Проходите, – обернулся к посетителю Падерин.

На пороге появился Алексей Петрович Кротов.

– Добрый день, Александр Борисович, – как всегда вежливо и сдержанно поздоровался он.

– Наконец-то! – вырвалось у Турецкого. – Здравствуйте! С утра нос чесался!

– Что, не пили с самого утра? – усмехнулся Крот.

Турецкий поставил на стол бутылку вина, рюмки и груду различных фруктов.

– Рубай! Здесь, брат, не столица! Вот эти дикие груши, к примеру, сам сорвал в лесу!

– Спасибо. Уже нарубался. Я в этих краях не первый день.

– Интересно… И где же обитал?

– В Кисловодске.

– Не может быть!

– Почему?

– Засекли бы тебя наши ребята.

– Значит, слабы против разведки министра внутренних дел.

– Твое здоровье, Алексей Петрович.

– Твое, Александр Борисович, – ответил Крот, чуть отпив из рюмки. – Вас пригласили на обед. Так что не очень-то налегайте, – добавил он, заметив, что Александр залпом проглотил водку.

– Кто?

– Будущий председатель Российской партии демократии и порядка господин Акимов Станислав Станиславович.

– И куда?

– В загородный ресторан «Вдали от жен».

– Что-то мне там не показалось, – поморщился Турецкий.

– Второй этаж. Отдельный кабинет.

– И что ему от меня нужно?

– Ему – ничего. Хотя познакомиться с таким человеком, как вы, всегда приятно.

– Смотря кому…

– Впрочем, Станислав Станиславович даже не имел представления, что вы здесь, в Ставрополе.

– И просветили его вы?

Турецкий никак не мог привыкнуть к обращению на «вы» с Алексеем Петровичем, часто сбивался на «ты» и наконец окончательно переходил к последнему. Но Крот себе этого не позволял, четко следуя своей привычке.

– Я бы это сделал, не будь с ним дамы.

– И хороша дама?

– Очаровательна.

– Если отдельный кабинет и очаровательная дама, надо ехать, – решил Турецкий. – Жена?

– Акимов убежденный холостяк.

– Значит, просветила его дама?

– Вы правильно догадались.

– Откуда очаровательной даме известно, что я нахожусь в Ставрополе? – помолчав, спросил Турецкий.

– Именно очаровательным дамам известны некоторые подробности из жизни таких людей, как вы, – улыбнулся Крот.

– И чья подстава?

– Вот этого не знаю, – ответил Крот. – Нас ждут в два часа. Вы успеете просмотреть небольшое послание.

И с этими словами Крот вытащил из кармана пиджака конверт, на котором было написано: «Турецкому А. Б. Вручить лично».

Александр вскрыл конверт, вытащил несколько фотографий и пакетик, в котором оказалась кинопленка. На фотографиях был изображен губернатор Колесниченко, стоящий на ступеньке вертолета, снятый в разных ракурсах. На одном из снимков запечатлен особняк и на двух – Супрун собственной персоной, сидящий в кресле.

– Спасибо, Алексей Петрович, – сказал Турецкий. – Не очаровательная ли дама сделала мне такой подарок?

– Не знаю, – ответил Крот, и по его глазам Турецкий понял, что он ничего не скрывает. – Был прием у Креста, приглашенных оказалось много, в том числе присутствовала и Соня. Так зовут даму. В кармане пиджака я уже на улице обнаружил пакет. Сделано было профессионально и не в том смысле, что сунули мне в карман незаметно, а в том, что сунули перед самым моим уходом. Вероятно, прямо по пути к выходу.

– Почему – они? Наверняка был один человек.

– Я же говорю, приглашенных к Кресту было много. Потому и отвечаю на ваш вопрос о подставе, что не имею представления.

Турецкий выложил фотографии на стол.

– Загородная дача губернатора… Супрун Федор Степанович. А вот и сам губернатор… Что же, лед тронулся, господа присяжные заседатели, как говаривал бессмертный Остап Бендер!

– Просмотрите пленку, Александр Борисович, – с улыбкой сказал Крот.