Филип попятился.

– Боюсь, что нет, сэр, – отрывисто произнес он. – Хордер, видимо, давным-давно разбил настоящую бутылку.

Дверь у них за спиной не просто открылась. Она распахнулась настежь, ударившись о стену, и снова захлопнулась. В салон ворвался не кто иной, как сам герцог Йоркский. Дождь почти не успел замочить его шляпу с перьями и военный плащ. Лицо герцога было сердитым и вместе с тем смущенным.

– Послушай, Джордж! – начал было он, но, заметив, что брат не один, замолчал и смешался.

– Какого черта ты здесь делаешь? – осведомился его брат, не выказывая радости. – Я думал, ты скачешь к себе домой!

– Я и ехал домой. – Герцог помрачнел. – Но пришлось вернуться. Сегодня я потерял сто фунтов! Слышишь – сто фунтов! Но… ладно! Чертовски хороший бой. Пришлось вернуться. Я узнал новости. – Не глядя на Филипа, он кивнул в его сторону. – О нем.

– Что за новости?

– Направляясь в Суррей, я проезжал по мосту Блэкфрай-арз. Со стороны Ламбета, навстречу мне, двигалась громадная повозка, нагруженная до небес огромными бочками солода. На вид каждая из них весила целую тонну. Прямо за повозкой ехала открытая карета с твоим гербом, Джордж. Я узнал ее еще издали. Форейторов не было, я увидел кучера и трех пассажиров. Вот проклятая повозка! Передняя ось обломилась, и бочки попадали прямо на карету…

Дженнифер медленно поднялась на ноги. Она почувствовала приближение волны страха даже острее Филипа и поняла, что сейчас скажет герцог.

– Естественно, – проворчал он, – я соскочил с лошади и помог откатить бочки. Поздно! И кучер, и высокий старик, и маленькая старушка уже скончались. Мне удалось вытащить из-под обвала чудного старикашку. Он прожил совсем недолго и успел сказать… Черт меня побери! – Герцог принялся разглядывать свой мундир под плащом. – Он принял мой мундир за ливрею лакея! Фамилия его Хоп… не помню, как дальше. Он сказал, что он – слуга Гленарвона, везет свидетелей, которые должны что-то доказать, и попросил кое-что передать Гленарвону. Потом он…

– Что он просил передать? – вскричала Дженнифер.

– Чудной старикашка, – продолжал герцог, глядя на своего брата, – просил передать: «Скажите ему, я сделал все, что мог».

Филип с трудом попятился к своему стулу и сел. Обе трости со стуком упали на ковер.

– Фил! – страстно воскликнула Дженнифер, прижимаясь к нему. – Не отчаивайся! Даже если твои свидетели погибли…

– Я думаю о Хопвите, – отвечал Филип. – Бедный старый Хопвит! – И он закрыл лицо руками.

Герцог Йоркский потопал ногами, расправил плащ, пробормотал что-то неразборчивое и заявил, что должен идти. За ним захлопнулась дверь.

Несмотря на завывания ветра и шум дождя, в салоне еще долго было тихо. Наконец, Филип услышал, как принц позвал его, и поднял голову.

Принц, не без помощи мистера Шеридана, поднялся на ноги. Он стоял уперев кулаки в бедра, широко расставив толстые ноги – как тогда, за обеденным столом. Однако в его выпученных глазах теперь читалась не ненависть, а жалость.

– Милорд! Отдаете ли вы себе отчет в своем положении?

– Да. Хопвит мертв.

– Нет, нет! В вашем собственном положении!

– Ах, это. Да…

– Даже если бы я вам поверил – а я, несмотря ни на что, склонен верить вам, – сейчас я не в силах спасти вас. Если бы я созвал в Карлтон-Хаус высших представителей правосудия, как доказал бы я вашу невиновность? Бутылку с вином подменили. Ваши свидетели мертвы. У меня есть только ваше слово. Но даже моей власти недостаточно, чтобы даровать вам свободу!

Филип заставил себя встряхнуться.

– Благодарю вас за то, что вы беспристрастно выслушали меня, а также за услугу, какую вы мне оказали. Никто не мог бы сделать для меня большего. Однако я вполне понимаю вас. Я должен снова бежать!

– Ты не можешь бежать! – вскричала Дженнифер. – Ты даже ходить не можешь!

– Значит, как-нибудь доковыляю. – Филип повернулся к принцу. – Сэр, я понимаю, что и так злоупотребил вашей добротой, но дело касается присутствующей здесь мисс Бэрд. Она не должна идти со мной дальше, как я в безумии своем предложил ей вчера. Ее никто не преследует, однако ей придется нелегко, если скандал разгорится. Если бы она могла на время поехать, скажем, к леди Джерси…

– Разумеется! – воскликнула леди Джерси, вскакивая и поворачивая к ним лицо, залитое пьяными слезами. – Я укрою ее, доверьтесь мне!

– И ты думаешь, я брошу тебя сейчас?! – воскликнула Дженнифер.

– Дженни, ты должна. Я никогда в жизни ничего тебе не приказывал, но сейчас приказываю: останься!

– Нет! Нет! Не останусь! Я…

– Придержи язык! – рявкнул Филип так свирепо, что она отпрянула. Тон его тут же изменился. – А теперь, ваше королевское высочество и мой добрый друг Шеридан…

– Стойте! – воскликнул принц, кусая губу.

Он был мрачнее тучи. Сейчас в душе его эгоизм и нелюбовь к каким-либо осложнениям и неприятностям спорили с инстинктивным сочувствием. Наконец, он принял решение.

– Не будьте идиотом! – проворчал он. – Я… позволяю вам прятаться здесь до тех пор, пока вы не выздоровеете. Никогда, честное слово, – добавил он с ноткой зависти, – я еще не видел человека, который пользуется такой любовью слуг! Бог знает почему, но они вас не выдадут. Однако вам нельзя оставаться здесь долго… – Принц закатил глаза.

На сей раз дверь отворилась так тихо, что все уловили лишь намек на какое-то движение. На пороге стоял майор Хангер, щеки его над выбритым подбородком ввалились.

– Ваше высочество, – сказал он спокойно, – нам конец. Мы горим синим пламенем!

– Что это значит?

– Его величество король… Его уже два дня как привезли из Виндзора, ему все известно об убийстве. Он повелел арестовать этого джентльмена и эту леди!

Принц Уэльский, который чуть ранее, глазом не моргнув, стоял лицом к лицу с полусотней ищеек с Боу-стрит, вдруг посерел.

– Его величество издал указ, в котором они, и особенно леди, обвиняются бог знает в чем, – продолжал Хангер. – Полк конных гусар уже у парадного портика. До сих пор мне удавалось их не впускать, но больше я не могу их удерживать.

Принц задыхался, ему не хватало воздуха.

– Конечно, – добавил майор Хангер, будучи ирландцем, – мы могли бы позвать гренадеров, запереть двери и задать им жару. Ей-богу, сэр! Посмотрел бы я, как кавалеристы сумеют взять осажденную крепость!

– Ради всего святого, Хангер! Вы что, совсем выжили из ума? Чтобы гвардейцы стреляли в гусар? Тогда меня объявят мятежником, восставшим против собственного отца! О боже, помоги мне! Помоги мне! – Принц воздел унизанные перстнями руки, закрыл ими лицо, но тут же резко опустил. – Я говорил вам, лорд Гленарвон, что от одного человека я не сумею вас защитить. Старый черт снова выкинул дьявольский трюк – чтобы унизить меня! Боюсь, мне придется выдать вас обоих.