«Это что же я наделал?! — Только сейчас до Петра дошло, какие последствия вызовет „его изобретение“, на век опередившее время. — Предположим, что еще лет двадцать тайну гремучей ртути мы сохраним. Да нет, наверное, химики в Европе есть, сообразят, падлы, где собака зарыта. Лет десять выиграем, не больше, а там они начнут наверстывать упущенное. А потому сейчас нужно все реформы провести, как раз ко второй войне с турками успеем. Стой! А с чего ты взял, что история повторяться будет?!»

— Я тут предварительные наброски сделал, государь. Как нам лучше армию обустроить. Фузилеры не нужны — старые ружья дрянь, их продать побыстрее нужно. Всех новыми винтовками вооружить и в стрелки переводить. Пусть с неприятелем, у кого ружья старые, колоннами воюют, а против штуцеров цепями густыми, как егеря нынче супротив турок действовали. Гренадеров оставить, нарочно отбирать самых рослых, и гранат новых вдвое против прежнего им носить — при штурмах вещь незаменимая. В полки не сводить, дивизии батальон придавать.

Петр вытаращил глаза — генерал намного яснее излагал его собственные соображения. Еще бы — думал, что с новыми ружьями русские начнут соседей строить и равнять, а ведь те не лыком шиты, в обратку засветят.

— И егерей также батальон на дивизию, — фельдмаршал со скрытой усмешкой посмотрел на несколько растерявшегося Петра. — Те только россыпью воевать будут, а главное — разведку неприятеля денно и нощно на них возложить. Тут они в самый раз будут. Я новый полевой артикул набросал, сиречь устав — как по-новому воевать нужно нам, только винтовок в достатке иметь. Посмотрите, государь. Тут мешкать нельзя — чем раньше войска начнем учить, тем лучше.

— Ага, — только и ответил Петр, мучительно соображая. И тут его осенило, он аж подскочил на кресле: «Зачем самому пыжиться, если настоящие профессионалы есть. Одна голова хорошо, а три лучше. Прямо Змей Горыныч получается. Тогда не так — Румянцев и Суворов военные гении, особенно последний, а потому пусть воз этот они и тянут в две силы. А я их направлять и контролировать стану — как товарищ Сталин».

От таких мыслей Петр воспрянул духом и воспарил. Закурил папиросу и стал думать, как бы половчее все это дело спихнуть.

— Ты, Петр Александрович, военную коллегию на себя примешь и все реформы осуществишь. Но после войны — фельдмаршал Миних меня просил уже несколько раз освободить его от этой ноши. Оно и понятно, далеко за восемьдесят ему, а вы молоды и энергичны. А посему — начинай немедленно трудиться, а для начала все свои соображения в письменном виде изложи. Неделю тебе, надеюсь, хватит?

Румянцев кивнул, но вот радостный порыв не сдержал, губы чуть дрогнули. Петр это заметил и усмехнулся:

— А сейчас давай начистоту поговорим, как нам дальше войну вести после вчерашней победы?

Константинополь

— Не может быть?! Да откуда они взялись на нашу голову?!

Кэптэн испытал жгучее желание протереть глаза. Еще час назад он обернулся и рассмотрел вдали надвигающиеся белые пятнышки парусов. Но солнце слепило, и он решил, что видит корабли из Скутари. Посмотрел и забыл… На свою голову.

Такие приземистые хищные силуэты он не видел ни разу на своей долгой морской службе. Откуда они взялись?

— Наверное, османы от Чесмы пришли с известием о славной победе? — задумчиво проговорил купец, и кэптэн взорвался на эти слова:

— Разуй глаза! У турок нет таких кораблей, я их флот знаю так же хорошо, как свою бутылку с виски. О! Проклятие!

Головной линейный корабль, а кто имеет три дека открытых пушечных портов, стал сваливаться в их сторону. За ним потянулись и другие шесть линкоров, за которыми порскнула дюжина мелких суденышек.

Солнце слепило глаза, но, сильно прищуриваясь, старый морской волк разглядел за кормой флаг, и его лицо побледнело.

— Белый флаг с косым синим Андреевским крестом?! — Волосы у кэптэна встали дыбом. — Русские!!! Они как-то прорвались через Дарданеллы!

— Не может этого быть! — Купец вскочил на ноги, покачнулся — от долгого сидения они с непривычки затекли.

— Вы же сами говорили нам, что они никогда не пройдут через турецкие укрепления?!

— Проклятие! — Кэптэн отмахнулся от собеседника и заорал во все горло, мешая английские и турецкие слова: — Алярм!!! Живее, сыновья шелудивой собаки! Иначе гяуры подпалят вам сейчас задницы! Быстрее, шлюхины дети!

На разленившийся под жарким солнышком экипаж брань капитана подействовала ударом хлыста, да по оголенным ягодицам. Турки завопили хором и шустро забегали по палубе, откатывая орудия на колодообразных лафетах для заряжания.

— Поздно… — тихо прошептал аристократ, с презрительной миной взирая на захлестнувшую всех панику. Он сам даже не привстал — негоже показывать простолюдинам, тем более иноверцам, страх.

Однако поднявшаяся суматоха тут же прекратилась — русский корабль обволокли густые клубы дыма, и уши заложило от чудовищного грохота десятков орудий. И начался ад…

— Помогите! — англичанин выплюнул морскую воду, что обжигала рот, и крикнул что было сил. Барахтаться с раненой рукой весьма неприятное занятие, особенно когда понимаешь, что силы уже оставили и придется уходить на дно, а этого ему очень не хотелось. Выжить в горящем аду, найдя спасение в море, — и утонуть?! Это уж чересчур!

— Никак наш барахтается? — крик матроса с проходящего русского фрегата он хорошо расслышал и взмолился. И Всевышний услышал — не прошло и десяти минут, как его под грохот орудий затащили на палубу.

Лишившись халата и фески, с закопченным в дыму телом, он уже не походил на аристократа. Но это и не нужно. Наоборот, опасно. А потому англичанин вульгарно выблевал из себя заглоченную воду.

— Ба, кого я вижу! Это сам сэр Ричард! — знакомый голос привел его в чувство. Это же Ставраки, его давний агент, полезно работающий долгие годы на правительство Его величества. Однако, проморгавшись, аристократ побелел, хотя под копотью это было не разглядеть.

На греке ладно сидел темно-зеленый русский мундир с погонами майора, а глаза отливали беспощадной веселостью.

— А я вас ждал, сэр! И искренне рад нашей новой встрече! Правда, взаимности вам не обещаю — слишком хорошо вы нам пакостили!

Очаков

— Виктория! Господин фельдмаршал, чудесная виктория!

Миних облегченно выдохнул воздух, ведь до того затаив дыхание он напряженно смотрел на запыленного посланца, прибывшего от императора. И тот, словно поняв обуревавшие старика мысли, крикнул прямо с седла.

— Слава Господу! — Миних с облегчением перекрестился и тут же спросил: — Где и когда?!

Гонец тяжело сполз с коня, покачиваясь на ногах, расстегнул китель и достал футляр с письмом. Миних его взял, но вскрывать не стал — только прикоснулся блеклыми старческими губами к императорской печати.

— Позавчера перед рассветом атаковали турок с фронта главными силами и гвардией у села Фильконешти, что на Кагуле, а дивизии генерала Суворова пошли в обход. Конницу, сипахов и татар рассеяли пушками, а янычар расстреляли из винтовок. Они только до апшеронцев смогли добежать, а там их всех и положили. Его величество сам повел своих гренадер в атаку и выручил полк из беды!