— Ну, ты, брат, и живешь. Богато! — Шванвич выдохнул, сглотнул, дернув кадыком, жадными глазами взирая на накрытый служанкой из местных камчадалов стол.

— Это тебе не в Петербурге у сенаторов кормиться, — чуть сыпанул «соли» на душевные раны «заклятому другу» Иван. — Это Камчатка, за тридевять земель!

Но похвалой Шванвича остался доволен. Стол действительно выглядел богатым — хотя кладовые обшаривать пришлось. Рыба была всевозможная — море здесь кормилец добрый — жареная, вареная, соленая, копченая, запеченная в сухарях. И мясо — но дичина, коров и свиней у горожан было мало, и приготовлена не хуже рыбы, у самого от аппетитного вида слюнки потекли. И хлеб, еще горячий, пышный, ароматный. И попить было что — шипучий квас, морсы из прошлогодних ягод, медовуха из привозного от Иркутска меда, хлебное вино доброй перегонки — водочка получилась отличная, на травах настоянная, медком приправленная.

Но это так — легкий перекус.

А дома их ожидало настоящее застолье, с ушицей и кашами, даже салат один сообразил повар, да неизменная рыба с мясом. И напитки те же — обильно, но скудно, выбора не имелось. Как говорят — чем богаты, тем и рады. Не Петербург с его разносолами и французским вином. Последнее до Камчатки два года везти надо, в пути все перемерзнет, разболтается — уксус сплошной, а не вино…

Ели долго, болтали о петербуржской жизни, всякую всячину Шванвич рассказывал о своих морских путешествиях. Пили водку, но не пьянели — так было хорошо за разговором. Только малец, паренек лет восьми, как наелся, почти сразу задремал за столом, и матрос Шванвича с великим бережением отнес его в дом, уложил в мягкую постель.

Орлов раз пять пытался выбить у собеседника, чей это ребенок, но тот продолжал играть в молчанку, только улыбался загадочно. Обиделся Иван, но Шванвич первым заговорил с усмешечкой.

— Да уж, удивил ты меня, Ваньша. Про мальца все выпытываешь, а что так на него странно смотришь?

— Да мне он братца Федюню напоминает шибко, тот в детстве босоногом такой же был!

— Новость для тебя и братьев твоих есть! Очень важная! Мне ее сам государь поведал.

— Какая?! — Иван чуть привстал.

— А такая, что отдашь ты мне свой дом и хозяйство, граций своих туземных, а то по женской ласке я шибко соскучился!

— А шиша не хочешь? — Иван опешил от слов Шванвича. — Ни хрена себе — своих бабенок отдай дяде, а сам иди к б…

— И должность свою комендантскую отдашь! — Собутыльник словно не заметил искреннего возмущения Орлова. — Я государем-императором на должность сию назначен. Указ тебе наместник завтра прочтет, так что не обессудь. А сам отправишься комендантом в Петровскую крепость на Кадьяк. Твой брат Гришка губернатором тех земель назначен!

— Это не новость, про Гришу я знаю…

— Тем паче, — бесцеремонно перебил его Шванвич. — А взамен получите свой бриг, на который вы уже глаз положили, и добра всякого, что мы привезли. Но не это главное.

— А что? — Иван чуток успокоился — с него имущество вытребовали, как в Петербурге наличность, но и в ответ не поскупились, щедро одарив. Право слово, за последние годы старый «друг» сильно изменился в лучшую сторону. Подобрел, что ли?!

— Сейчас узнаешь, — неожиданно тихо промолвил Шванвич и настороженно оглянулся. Затем встал, подошел к двери и раскрыл ее. Хмыкнул — там никого не было.

— Подслушивать я своих людишек отучил, — только и сказал Иван, поняв, в чем суть таких действий.

— Тогда ладно. А то сам знаешь, что в старину про такое говорили — «государево слово и дело»!

Гречиничи

— Я намедни анекдот один вспомнил, Петр Александрович. — Петр вытащил из пачки папиросу. — В английской газете был напечатан, когда война за испанское наследство шла. Мои деды тогда меж собой в Северной войне сцепились. Так вот, в газете эти войны описаны были в виде карточной игры — сидят монархи за столом и в карты свои смотрят, думу думают:

«Имею недурные карты при хорошей игре!» — размышляет английский король. А французский Людовик мается, все гадает, выиграет он или проиграет, уж больно карта неважная.

«Странное дело — выигрываю постоянно, а прибыли никакой!» — так размышляет над игрой шведский Карл. А Петр Алексеевич хитро улыбается, думу думает: «Играй, брат Август, я за тебя еще поставлю!»

Румянцев так заразительно рассмеялся, что Петра самого проняло — хихикал, как ребенок.

— Тогда, ваше величество, ваш царственный дед правильно делал, ссужая курфюрста саксонского и короля польского Августа деньгами и давая ему русских солдат. Карл увяз в Польше, гоняясь семь лет за поляками, а Петр Алексеевич это время с пользой великой использовал — на Балтике твердой стопой встал, Петербург основал да армию подготовил. И спустя два года одолел шведов под Полтавой. Да, это так — великая польза за эти семь лет была достигнута!

— Это так! — после короткой паузы, что ушла на раскуривание папиросы, согласился с молодым фельдмаршалом Петр и спросил с лукавством: — А какой вывод из того мы должны с тобой сделать?

— Лучше воевать в коалиции, и чтоб союзник, что во врага превратиться может, основные потери нес!

«Твою мать! Ну и мозги у него! Суворов тактик великий, но этот стратег. Ведь в трех словах объяснил стратегию действий США и Великобритании в двух мировых войнах. Русские кровью захлебывались, страну разорили, а они все сливки сняли и жир нагуляли».

— Ну и как там соседи наши поведут себя?

— А вы, ваше величество, сами их подбиваете. Цезарцам выгодно, чтоб мы с османами себя обессилили в долгой войне. Но так, чтобы значимых приобретений от брани ваше величество не получил бы. Как случилось тридцать лет тому назад. А сами они по Дунаю захваты делать будут да в Трансильвании, пока главные силы Порты на нас брошены будут!

— Ты полностью прав, Петр Александрович, — с маской полнейшего хладнокровия произнес Петр, пребывая в обалдении.

«Но какой дар предвидения! Нет, это стратег, и он будет моей головой. Покойный Гудович, царствие ему небесное, жидковат супротив. А Суворов моей рукой станет — ему армию предстоит водить, которую Румянцев России создаст. Новую армию!»

— Пруссии сейчас война с нами не нужна, государь. Они еще от прошлой не отошли. И по большому счету, если вопрос с Восточной Пруссией урегулировать, то король Фридрих и его наследники воевать с нами не станут, потому что нет ни малейших выгод, одни сплошные траты. И пустые — ибо между нами и ими Польша…

— Которую я ему и предложил разделить в обмен на восточнопрусские земли. А заодно и Вене кусок от того пирога кинуть, — перебил фельдмаршала Петр и потянулся за новой папиросой. Разговор в таком ключе ему нравился все больше и больше.

— Даже так, — хмыкнул фельдмаршал, и глаза его загорелись. — Тогда вы совершили великий ход, государь. Отдать гонористых шляхтичей и взамен получить работящих немцев — эта задумка огромную пользу принесет державе вашей. Но, искренне надеюсь, земли, населенные тамошними православными, вы под свою царственную длань подведете?!