– А-а, тогда шпионы! – догадалась Ася.

– Можно и так сказать… Но дело не в них. Дело в том, Ася, что в ближайшее время могут произойти всякие нехорошие дела. Обыски, допросы… Тебя вряд ли тронут, а вот маму могут потаскать. Так вот, что бы и кто бы тебе обо мне ни говорил, не верь им, девочка моя. Придет время, я тебе все объясню… Не знаю, когда это произойдет, но надеюсь, что скоро. Ясно?

– Да, папа… Ой! Лифт поехал! Сам…

– Боюсь, не сам, Ася! – торопливо сказал Логинов. – Все, девочка моя! До встречи! И сделай для меня одну вещь, ладно?

– Какую?

– Разбей трубку, ударь по ней каблуком!

– Прямо сейчас? – спросила Ася, которой очень хотелось хотя бы один раз похвастаться «мобильником» перед Ксюхой.

– Да! – сказал Логинов и отключился.

– Хорошо, папа! – сквозь слезы вздохнула девочка.

В следующий миг она наклонилась, положила хрупкую трубку на пол кабины и изо всей силы ударила по ней пяткой.

В специально оборудованной комнате для допросов особо важных преступников яблоку было негде упасть. На месте главного преступника сидела Ася – русоголовая девочка, очень похожая на Логинова. Справа от нее восседала интеллигентная пожилая женщина, накрашенная слишком яркой помадой. Это была Агриппина Павловна – бабушка девочки по матери.

Слева от Аси сидела молодая женщина-психолог. За ней на специально принесенном стуле разместился мужчина-педагог. За столом, который обычно занимал следователь по особо важным делам, бочком пристроился майор Крашенинников. Чувствовалось, что он до сих пор корит себя за то, что проморгал появление в подъезде Аси самого Логинова либо его посланца.

Когда в дверь вошел генерал Томилин с референтом, все, кроме Аси с Агриппиной Павловной, попытались встать, но генерал остановил их жестом:

– Сидите, сидите! – подойдя к вскочившему Крашенинникову, Томилин подвинул себе стул и быстро сел. Потом сказал, посмотрев на часы: – Давайте без долгих предисловий. Итак, девочка, меня зовут Николаем Афанасьевичем! А тебя?

– Асей.

– Очень приятно. А вы, вероятно, Агриппина Павловна? Бабушка Аси?

– Да, да… – вздохнула экс-теща Логинова и демонстративно погладила внучку по голове: – Бедная девочка, бедная девочка… Я ведь все предчувствовала, я знала…

– Не называй меня «бедной девочкой», бабушка! – отмахнулась Ася.

– Вот видите! – сокрушенно развела руками Агриппина Павловна и полезла за платком.

– А что вы… предчувствовали? – насторожился Томилин.

– Ну как же… – сказала Агриппина Павловна и смачно высморкалась. – Ну как же… Ведь я мать, в одиночку вырастившая свою дочь и – заметьте! – в одиночку давшая ей высшее образование! Естественно, что я не могла без содрогания и боли смотреть на эту малютку, покинутую единокровным отцом.

– Бабушка, не смей называть меня «малюткой»!

– А ты не смей перебивать старших, дрянная девчонка!

– Стоп-стоп-стоп! – вскинул руку Томилин. – К сожалению, у нас нет на это времени… Извините, Агриппина Павловна, но какие-либо конкретные подозрения относительно Логинова у вас были?

– В каком смысле?

– Но вы ведь только что сказали, что вас одолевали какие-то сомнения…

– Конечно, одолевали! Если бы ваша единственная дочь вышла замуж за человека, получающего гроши, разве бы вас не одолевали сомнения?

Только тут Томилин наконец понял, что Агриппина Павловна говорит просто для того, чтобы не молчать. Смысла в ее словах никакого не было.

– Хорошо, с сомнениями ясно, закончили… Давайте теперь по существу. Послушай, Ася, мы занимаемся одним важным государственным делом. Скажу тебе по секрету, очень важным. Поэтому нам обязательно нужно знать, что сегодня с тобой случилось в лифте. Понимаешь…

– Зря стараетесь, – тряхнула русой головкой девочка.

– В каком смысле?

– В том, что не нужно вешать мне на уши лапшу.

– Не смей так разговаривать со старшими, Анастасия! – вскрикнула Агриппина Павловна.

– Почему же, пусть выскажется! – остановил ее Томилин, заметив предупредительный жест психолога. – Ну, так что ты хочешь сказать, девочка? Смелее!

– А то и хочу, что мой папа вам не по зубам! Ясно? Вы можете следить за мной, сколько хотите, но до него вы не доберетесь! Он далеко-далеко! Но когда будет нужно, он появится и все объяснит! Вот так! А теперь можете делать мне свой укол, пожалуйста! Я вам все равно больше ничего не скажу!

– Какой укол, девочка?

– Ну этой, «сыворотки правды»! Колите, я уколов не боюсь! Ясно вам? Ясно?..

В этот момент женщина-психолог посмотрела на Томилина и едва заметно покачала головой. По ее разочарованной гримасе генерал понял, что продолжать разговор бессмысленно, и сказал:

– Ну что же, Ася, и на этом спасибо! Не буду тебя больше задерживать… Ты свободна!

Загремев стулом, Ася поднялась и, не прощаясь, направилась в коридор. Агриппина Павловна поднялась за ней. Задержавшись на пороге, она снова трубно высморкалась и виновато развела руками, оглянувшись на Томилина:

– Яблоко от яблони недалеко падает… Всего доброго!

– Всего доброго! – кивнул Томилин. Когда дверь за Агриппиной Павловной закрылась, генерал посмотрел на Крашенинникова: – Ну, что скажешь?

– По-моему, Логинову крупно повезло, что эта мегера теперь уже его бывшая теща… – вздохнул майор.

– Это-то да, – кивнул генерал. – А по существу?

– А по существу, товарищ генерал, – сказала женщина-психолог, – я думаю, что Логинов в Москве… Дочка это явно почувствовала во время телефонного разговора и теперь инстинктивно пытается отвести от него угрозу.

Томилин перевел взгляд на мужчину-педагога. Тот кивнул:

– Я согласен. Она его очень любит… Отца, в смысле.

– Ясно. Спасибо, товарищи, свободны… – сказал Томилин. Когда психолог с педагогом вышли, генерал нервно побарабанил пальцами по столу и посмотрел на Крашенинникова: – Значит, Логинов в Москве! Не ударился в бега, а вернулся! Это здорово осложняет дело! Наверняка он здесь не просто так… Что же он предпримет? А?

В этот момент у референта генерала на поясе зазвонил телефон. Референт приложил трубку к уху, негромко ответил и сказал:

– Понял, одну секунду!.. Товарищ генерал, с вами срочно хочет поговорить начальник оперативно-технического управления! У них ЧП!

Генерал Томилин не ошибся. Логинов действительно вернулся в Москву. Причем уже на второй день после своего бегства из Марфинска. Уход в Казахстан, освобождение осужденных и все остальное были лишь отвлекающими маневрами.