Азиатские воины издавна пользовались треугольным луком, египтяне же предпочитали луки самой разной формы. Сначала они стреляли из луков с двойным изгибом, позднее, в эпоху Древнего царства, это был просто изогнутый лук, но и старая модель еще не вышла из употребления. Именно с помощью такого древнего лука Тутмос III и Аменхотеп II пронзали стрелами медные мишени. Во времена Рамсесидов все египетское войско было вооружено треугольными луками, которые, видимо, были проще для массового производства. Что же касается изогнутых серповидный мечей, то мы хорошо знаем, что это традиционное азиатское оружие. Каждый царь Библа в эпоху Среднего царства повелевал положить такой роскошный хепеш в свою гробницу. Мы знаем изображения, на которых сирийские воины подносили такие же мечи великому жрецу Амона, Менхеперра-сенебу. Изогнутые мечи с длинными рукоятками подбирали в Сирии воины Тутмоса III, быстро понявшие, насколько это страшное оружие. Царь начал пользоваться подобным мечом, и вскоре все стали следовать его примеру.

Защитная накидка в виде кожаной безрукавки, покрытой маленькими металлическими пластинками, тоже сирийского происхождения. Большинство сирийцев, изображенных на колеснице Тутмоса III, почти все в таких кольчугах. Лишь у немногих вместо кольчуги два широких ремня, перекрещенные на груди. И хотя кольчуга не могла защитить «гнусных воинов Речену» от стрел фараона, египтяне все же не отказывали ей в некоторых достоинствах.

Колесница, игравшая такую большую роль в войнах той эпохи, тоже была заимствована египтянами у сирийцев. Мы не знаем, когда именно в Сирии стали использовать лошадей и когда там изобрели колесницу. В документах Среднего царства, как египетских, так и сирийских, нет и намека на коней и колесницы (однако документы из Мари на Евфрате показывают, что лошади были известны и ценились правителями сирийских государств уже в XI в. до н. э.). Камос в своем рассказе тоже не упоминает о них, но уже с начала Восемнадцатой династии кони и колесницы используются в бою обоими противниками. Однако преимущество явно за сирийцами, потому что египетские названия колесницы и ее частей, лошадей и их упряжи – все из семитского словаря. Самые популярные украшения на колесницах – пальметты, противоборствующие звери, спиральные завитки – тоже азиатского происхождения. Колесницы фараона и царевичей, украшенные золотой чеканкой, были непозволительной роскошью даже для самых знатных воинов Речену. Египтяне украшали упряжь золотыми дисками и металлическими пряжками. Однако мы не должны быть настолько ослеплены всем этим изяществом и богатством, чтобы не заметить, что они были плоховато оснащены для своей основной функции – добиться от лошади максимальной скорости, сохранив над ней полный контроль. Сбруя состояла из намордника с двумя поводьями, соединявшимися узлом, налобника, удил и наглазников. Голову лошади защищал чепец со страусовыми перьями или искусственными цветами. К удилам привязывали настоящие или декоративные вожжи. Вместо современного хомута египтяне пользовались упряжью из трех соединенных между собой частей: широкий ремень охватывал шею лошади, второй, поуже, довольно свободно висел под ее животом, и третий туго охватывал грудь. Таким образом, почти все тело коня оставалось свободным. Привязанные тут и там ленты развевались по ветру. На ремнях сверкали золотые диски, наглазники украшало изображение Сутеха, покровителя лошадей.

Экипаж колесницы состоял из двух человек: возницы и воина. Первый держал в руке хлыст, часто богато украшенный, а воин был вооружен луком со стрелами в колчане и дюжиной дротиков, которые хранились в футляре, прикрепленном к корпусу колесницы. Площадка колесницы находилась примерно в тридцати дюймах над землей и опиралась прямо на оси без всяких рсесор. Эти повозки легко опрокидывались на каменистых дорогах Сирии, правда, колесничий в таких случаях успевал соскочить, потому что колесница была открытой сзади. А в тех случаях, когда она разбивалась, сирийские воины спешили выпрячь лошадей и вскакивали им на спину. Думаю, египтяне поступали так же, когда того требовали обстоятельства, хотя художники ни разу не изобразили опрокинутую египетскую колесницу – такое им и в голову прийти не могло!

Когда шердены поступили на службу фараону, они не перестали пользоваться своим прежним снаряжением. Они продолжали носить набедренные повязки, круглые щиты, мечи с треугольным лезвием и шлемы, немного похожие на круглую миску, которые украшали солнечный диск и гребень в форме полумесяца. То же самое можно сказать о филистимлянах, которых легко узнать среди египтян по пышным головным уборам из перьев. Сирийские доспехи практически не отличались от египетских; некоторые сирийцы носили пекторали и набедренники с кисточками. Негры остались верны своим лукам с двойным изгибом. Многие из них пользовались метательными палками.

Представим себе египетское войско, собравшееся на равнинах Дельты и готовое двинуться в поход. Сначала египтянам предстоит пройти по мосту Силе над озером, кишащим крокодилами, которое так прекрасно изображено на рельефе времен Сети I на храмовой стене в Карнаке. В Мединет-Абу мы видим выступление в поход войска Рамсеса III. Во главе колонны рядами по семь человек идет отряд пехотинцев. За ними шагают трубачи, вернее, музыканты с длинными прямыми горнами из меди или серебра длиной около восемнадцати дюймов, из которых можно извлечь лишь несколько не очень воодушевляющих звуков. Барабаны к этому времени уже были изобретены, но мне никогда не приходилось видеть барабанщиков в сценах, изображающих царские походы, – только в сценах сбора новобранцев или празднеств. Похоже, воины вообще не использовали барабаны во время военных действий.

Далее следуют военачальники из личной охраны фараона, а за ними – колесница со штандартом священного барана, увенчанного солнечным диском, который обеспечивал войску покровительство великого бога Фив. За этой колесницей шла другая группа полководцев. И наконец, за двумя пешими носильщиками опахала следовала колесница Рамсеса, управляемая им самим. Рядом с конями шел лев без поводка. Следом двигается основная часть армии: пехотинцы всех родов войск, колесницы, эшелоны снабжения со своими ослами, навьюченными мешками и кувшинами, или повозками, запряженными шестью быками. Пустыня велика, а Палестина – земля бедная. Египтяне давно убедились на горьком опыте, что войско может рассчитывать только на то, что возьмет с собой.

Наконец, колонна пеших воинов и колесниц, бесконечно растянувшаяся по дороге, достигает первого источника под названием Хупана, вблизи от водоема и крепости под названием «Львиное укрепление». В зависимости от маршрута войско шло, передвигаясь от одного источника к другому, либо в Беэр-Шеву и Хеврон, либо в Газу на морском берегу. Оно проходило по побережьям, песчаным дюнам и пальмовым рощам вплоть до Мегиддо, где местность становится гористой, а дороги – каменистыми. Сады Тира и Сидона позволяли усталым воинам хорошенько передохнуть. На равнинах вокруг Берита (совр. Бейрут) тоже можно было найти свежие фрукты. Дальше открывался вид на снежные вершины гор со склонами, поросшими соснами и елями. Еще один переход, и войско достигает быстрого ледяного потока, где Рамсес II установил свои стелы с надписями. Пройдя через деревушки рыбаков, лесорубов и пахарей, войско подходит к берегу реки, очень напоминавшей предыдущую. Воды ее каждый год были красны от крови бога (река Адониса – Нахр-Ибрагим, – с которой связана легенда об Адонисе и Астарте). Необходимо было пройти через горные перевалы, но если идти вдоль морского побережья, то после короткого перехода вы попадали в священный город Капни (Библ), где жили ловкие и корыстолюбивые торговцы, всегда находившие случай выгодно продать египтянам лес или сдать внаем корабли. Поистине стоило задержаться в этом месте и испросить покровительство здешней богини, которая, как сестра, походила на Хатхор из Мемфиса и на Иунит. Покрытые снегом кряжи, если смотреть на них с побережья, казались примерно одного размера с пирамидами, видимыми из Мемфиса. Измученное войско чувствовало, наконец, дуновение прохладного ветра. Плато оканчивалось крутым спуском вниз, преодолев который воины оказывались на зеленой равнине с прекрасно возделанными полями, многочисленными селениями и оросительными каналами. Теперь все знали, что до Кадеша совсем близко.