Сефия продолжала читать. Остановиться она уже не могла. Стены дома развалились на мелкие кусочки и исчезли. Девочка в книге, трепеща, вошла, оставляя на коврах следы мокрой земли и травы. Сефия читала, как девочка прошла через гостиную и столовую, в которых ковры, мебель и картины на стенах мгновенно разрушались и превращались в пыль, а потом вышла на кухню, где всё было в точности так, как она помнила: выкрашенные в белое шкафы, местами оббитые по углам, кухонный стол, наклонно спускающийся к раковине рукомойника, разделочная доска, вся в зарубках и потемневшая от времени. Даже крошки, застрявшие между половицами, были теми же самыми – от яично-овощного пирога, который они ели накануне.

Сефия вновь оказалась там.

На странице книги и в ее собственной памяти, в удвоении, она видела это вновь. Она хотела и отвести взгляд, и продолжить чтение. Ей даже не нужно было бы вглядываться – это был он. Она узнала его по домашним меховым туфлям, по покрою его штанов, по поношенному свитеру, который был ему велик. Она узнала его, даже не посмотрев в лицо, поскольку …

Сефия схватилась рукой за ведро со смолой, оставленное на палубе. Она ничего не видела – глаза ее туманили слезы. Она подняла кисть…

… у него не было лица …

Жестким ворсом кисти Сефия прошлась по строке, вымарывая написанные там слова.

Убийцы отца не просто убили его.

Сефия закрашивала смолой каждое слово – одно за другим.

Они его разрушили.

Сефия вымарывала каждый образ – один за другим: и его

Забрали ногти, коленные чашечки, ушные раковины, глаза и язык.

Долой все – даже воспоминания об этом.

Предложения одно за другим скрывались под ее кистью, становясь черными и неразличимыми. Запах дыма наполнил ее тело. Сефия отбросила ведро со смолой, черной и липкой, пролив ее на палубу. Отбросила кисть. Капли смолы попали ей на одежду, на руки и ноги, на подбородок.

Это что, шаги? Она отступает в гостиную, потом к камину и дальше – на свою тайную лестницу.

И тут кто-то хватает ее. Неужели ее поймали? Но ведь на самом деле все было не так! Сефия извивается в крепко держащих ее руках. Она не успела спрятаться. Теперь ее увезут. Они убили ее отца, а теперь убьют ее. Она кричит.

– В чем дело, Сеф? – раздался зычный голос. Огромные руки с ладонями, напоминающими лопаты, удерживают ее сзади.

– Что с тобой?

Кто-то встает перед ней на колени, взяв ее ладони в свои. Два скрещенных пальца – это она ощущает. Сефия моргает. И вдруг перед ее глазами появляется лицо Стрельца. Стрелец. Да, это он. С ней Стрелец, а позади – Хорс, спрашивает, что с ней. Она на корабле. И вокруг нее – ветер. Ветер! В тот день, тогда, ветра не было.

Со всей возможной осторожностью Стрелец убрал прядь волос со лба Сефии, забросив ее назад. Стрелец. Она крепко держалась за его руки.

– Я в книге, – прошептала она.

Она посмотрела на изуродованную страницу, на ужасные черные отметины, оставленные ей, и слова хлынули на нее. Она была поймана. Ее втянуло, вместе со словами, в книгу, в темноту, в ту леденящую, кубической формы нору в стене ее подвальной спальни, где, свернувшись клубком, она лежала и рыдала на холодном глиняном полу.

Ее отец был мертв. Мертв. Навеки и навсегда.

Лон пробирался по коридорам, чувствуя голыми ступнями ледяной холод мраморных полов. Стиснув зубы, он, стараясь не нашуметь, прошел под куполообразными арками, украшенными мозаикой. Нет, ему никогда не научиться передвигаться бесшумно – так, как это делает Второй ликвидатор – и дыхание у него слишком громкое, и шуршание его шагов разносится под каменными сводами зала.

Из темноты выглядывали портреты прежних библиотекарей. Их нарисованные глаза следили за ним; лица их были суровы, губы неподвижны. Цвет лиц у портретов был столь естественным, что Лону казалось: вот сейчас они выпрыгнут из своих рам, в одеждах, развеваемых невидимым ветром, с руками, жадно протянутыми в его сторону.

В самой Библиотеке длинные изогнутые столы были пусты, лампы погашены. В ночной тени дремали шкафы с аккуратно сложенными рукописями; лунный свет вливался в зал через витражи и падал на бронзовые статуи библиотекарей, стоящие в галерее на страже.

На пороге Лон помедлил, но всё было тихо. У него оставалось по меньшей мере два часа до того момента, когда Главный библиотекарь сбросит с себя свой чуткий сон и, шаркая ногами, придет к книжным полкам, чтобы проверить ссылку, примечание, заметку на полях.

Бесшумно, приникая к стенам, как учила его Второй ликвидатор, Лон проскользнул в Библиотеку, внушая себе, что он тоже, как и она, способен слиться без остатка с тенями и полосами света на полу.

Проходя мимо хранилища, Лон провел рукой по стальным спицам и замочной скважине, исполненной в форме розы ветров, и, как обычно, приник ухом к двери, словно надеялся услышать внутри шелест страниц. Но в хранилище, как всегда, было тихо, и Лон прошел дальше, к книжным полкам.

Скользнув пальцами по кожаным переплетам, он выхватил одну из стоящих там книг. Запах кожи, бумаги и клея окутал его, заставив улыбнуться. Только один запах он любил больше, чем запах книги.

Как обычно, Второй ликвидатор явилась до него, оставив дверь оранжереи открытой – настолько, чтобы он смог проскользнуть внутрь. Лон вошел в сад.

Снаружи снежинки, кружась в черном небе, падали на стеклянные стены оранжереи и сразу же таяли, но в самóй оранжерее воздух был нагрет, влажен и пах землей. Лон тихо вышел в центр искусственного луга и посмотрел по сторонам. Белые примулы таились под деревьями, а цикламены с их зелеными и серебряными листьями то тут, то там прятались меж кустов и поросших мхом камней, словно полосы наметенного ветром снега.

– Ты опоздал! – знакомый голос Второго донесся из тени. Лон повернулся, застенчиво улыбнувшись. Она передвигалась столь бесшумно, что Лон никогда не знал, откуда она появится – словно рыба, взлетающая над поверхностью черного пруда; и каждый раз, когда он видел Второго, ощущение было такое, что перед ним – странное, редкое существо, которое тотчас же исчезнет, стоит ему моргнуть.

– Не намного, – сказал Лон и протянул ей книгу.

На Втором была пижама цвета бутылочного стекла, а ее черные волосы свободно стекали ей на плечи и терялись в темных складках пижамы на спине. Она была босой, и манжеты пижамы поднялись ей выше лодыжек, когда она села на траву и раскрыла на коленях книгу.

Пробежавшись пальцами по обрезу книги, она посмотрела на Лона.

– Что это?

Лон устроился рядом.

– Пособие по превращению воды в лед. Я думаю, вам понравится. Зимой, во время Северных войн, у генерала Вариссы закончился боезапас, и он принялся изготавливать ледяные копья, которыми поражал вражеские корабли. Вы не солдат, но я подумал, что, может быть, вы сможете приспособить этот принцип к чему-нибудь не столь крупному.