— Так, парни, тянем резко и быстро, нам надо не позволить этой хреновине схватить Слона снова. Швед, вставай ближе, ты самый здоровый. На раз-два… Раз… Два!

Закричали все вместе: мужики, тянувшие за верёвку, и сам Слон, которому этой верёвкой ссадило кожу и сдавило ребра так, что перехватило дыхание. Его выдернули с такой силой, что он буквально пролетел над водой и шмякнулся грудью на траву берега, сразу испуганно поджав босые ноги.

— Ура! — завопил кто-то, а остальные восемнадцать глоток подхватили этот радостный крик, в котором нашло выход всё напряжение, оставшееся после схватки со снорками.

— Мужики, кто не ранен, покараульте, — распорядился Киргиз. — Остальные давайте лататься и пошли.

Стая снорков, напавшая на мародёров, была необычайно многочисленна — Халиф насчитал пятнадцать мёртвых особей. От клыков мутантов пострадало большинство из отряда, лишь пятерым удалось избежать ранений, а один мародёр погиб — человек из банды Киргиза, по прозвищу Жмур.

— Ну, Жмур, теперь ты полностью соответствуешь своей кликухе, — вместо прощальной речи произнёс Киргиз над могилой погибшего.

На перевязки и обработку ран ушло больше полутора часов. После этого отряд снова отправился в путь. Ещё через пару часов они снова вошли в лес и едва углубились в него, как начали испуганно и удивлённо озираться. Деревья вокруг мародёров громко трещали, словно расщеплялись изнутри.

— Какого хрена? Что это ещё такое? — с тревогой спросил Толик у брата.

На что Киргиз ответил с улыбкой:

— Это линь-сосны, брат. И завтра или послезавтра из их коры мы сделаем себе лодки.

Когда отряд добрался до опушки и отошёл подальше от деревьев, Киргиз взял брата за руку и позвал одного из мародёров:

— Чуб, бросай вещи, пойдёшь со мной и Толиком.

— Стрега, слушай, ты тут покомандуешь без нас? Надо лагерь разбить, не забудь периметр выставить…

— Погоди, а вы куда?

— Да мы до озера прогуляемся, обстановку разведаем. Может, и лодки никакие не понадобятся, а вся информация — лажа. Тут всего час ходу, если налегке и малой группой.

Стрега исподлобья посмотрел на бородача и, поправив автомат на плече, произнес:

— Я тоже пойду.

Киргиз нахмурился, открыл рот, будто собирался что-то сказать, потом передумал, пожал плечами и крикнул:

— Швед, остаёшься за старшего. Разобьёте лагерь, обеспечите безопасный периметр. Мы вернёмся по темноте, так что не вздумайте палить, пока не убедитесь, что это не мы. Всем всё ясно?

— Ясно, — кивнул Швед. — Сделаем.

Стрега подошёл к Якудзе и что-то прошептал ему на ухо, потом добавил уже вслух:

— Слушайтесь Шведа, пока меня нет, ясно?

Но Толик мог бы поклясться, что слова, произнесенные Стрегой шепотом, носили совершенно иной смысл, чем те, что он сказал во всеуслышание.

— Ясно, босс, — ответил тем временем японец и хлопнул главаря по плечу. — Всё сделаем, как скажешь.

Мародёры провожали взглядами своих предводителей, пока те не скрылись за деревьями.

— Как думаешь, вернутся четверо? — негромко спросил Халиф у стоявшего рядом Крюка.

— А мне почем знать, — фыркнул тот, потом повернулся к Шведу: — Ну что, давай распоряжайся, раз повышение получил! Чего Монолит из себя изображаешь? И под руководством светловолосого здоровяка мародёры занялись развертыванием стоянки.

В полном изнеможении Буль и Хомяк опустились у корней чудовищно толстого дерева в огромной по диаметру, но неглубокой впадине, поросшей невысокой травой с маленькими круглыми листиками. Трава была мягкой и нежной на ощупь, и Штык, постепенно обретающий контроль над своими мышцами, с наслаждением зарылся в неё лицом.

В голове медленно зарождался источник чудовищной боли. Впереди было жуткое похмелье, и все его синдромы уже потихоньку пробовали свои силы где-то в самом центре черепной коробки. Медленно возвращалась способность соображать. Говорить всё ещё не получалось, но, сделав несколько попыток, он сумел наконец издать горлом слабый звук.

— Мой генерал, как вы? — тяжело дыша и утирая пот с лица рукавом, спросил Буль. — А ведь мы ночью уж было решили, что вы — того. Вы как стрелять начали, у Хомяка вдруг башка заболела, а мне такой кошмар привиделся, что я сразу подскочил и за автомат схватился. А они с другой стороны уже лезут. А Хомяк потом очухался и гранаты мне притащил. Отбились, в общем. Вас нашли, а вы не шевелитесь и даже не дышите.

— А Буль сказал, что это я виноват. Что из-за меня вы погибли, — тут же наябедничал Хомяк.

— Ну ладно, чего ты сразу жаловаться-то начинаешь? — возмутился Буль. — Это ж я сгоряча. Ну извини.

— Вот так-то, — обиженным голосом сказал Хомяк.

— А эти уже утром подтянулись. Сначала всё шмыгали кругом, потом начали в окна лазером светить. Вот этот болван и вылез в окно.

— Ну и кто из нас жалуется теперь? — сварливо спросил Хомяк. — Как будто ты потом не орал: «Мы спасены, ура, давай скорее генерала вытаскивать».

— Не говорил я «ура», — немедленно возразил Буль. — Ты сам всё радовался, аж подпрыгивал.

— Говорил.

— Нет.

— Говорил!

— Ммммм, — слабо промычал Штык, которому жутко надоела вся эта перепалка.

— Мой генерал! — обрадовался Буль. — Вам уже лучше?

— Мммм…

— По-моему, он говорит, что пора дальше идти, — сказал Хомяк. — А то мы хоть и оторвались, но надо увеличить преимущество.

— Ну так пошли.

Даже после столь короткого отдыха Штык уже значительно твёрже держался на ногах и почти не висел на плечах своих «бойцов». Через полчаса они сделали ещё один привал. А потом, минут через двадцать, ещё один. Ни малейших следов погони пока заметно не было, но Штык понимал, что отсутствие в пределах прямой видимости «долговцев» ещё не говорит, что от них удалось отделаться. Просто сквозь аномалии Буль и Хомяк тащили его почти столь же уверенно, как по обычной местности, в то время как сталкерам «Долга» приходится останавливаться и сканировать проходы приборами. Но это лишь значило, что беглецы в безопасности, только пока движутся вблизи аномалий.

Стоит им остановиться на чуть больший срок или соблазниться лёгкой дорогой — всё преимущество будет потеряно практически сразу.

Ещё через час дорогу им преградил крохотный ручеек, и оба «солдата» тут же опустили командира на землю и бросились к воде. Утолив жажду и умывшись, они наконец вспомнили про Штыка и тоже подтащили его к ручью.

— Эх, надо было генерала давно уже напоить, — сказал Хомяк, снимая с пояса Буля флягу. — Тут у Коша вроде кислая водичка была…