Наконец она посмотрела на него.

– Где вы нашли это? Почему думаете, что это вообще написано мне? Имени здесь нет.

Он поднялся на ноги, хрустнув коленными суставами, и снова сел в кресло.

– Эта записка была в твоем чемодане.

– В каком еще чемодане? – нахмурилась Эми.

– С которым ты приехала в Эмбергейт. Он в машине на заднем сиденье. Хочешь, принесу его сюда?

Она предостерегающе подняла ладонь.

– Подождите, не так быстро. – Она зажмурилась и смяла записку. Если бы только можно было бросить ее сейчас в огонь и стереть всю боль ее жизни. Часы громко тикали, отмеряя секунды. Ей совершенно не хотелось снова вспоминать то место.

– Вы знаете, сколько я пробыла там, доктор Лэмборн?

– Нет, я…

– Двадцать семь лет.

На его лице промелькнула какая-то эмоция. Что это – вина? Стыд? Сочувствие?

– У меня отняли двадцать семь лет жизни. Лучшие годы, в течение которых я могла бы рожать детей. – Она замолчала. – Из Эмбергейта я вышла в сорок шесть лет. Вещи из того чемодана – из другой жизни. Украденной. Я не хотела видеть этот чемодан тогда и сейчас не хочу.

– Эми, но в нем есть ценные вещи, тебе стоит…

Она встала и топнула ногой, зажав уши.

– Хватит! Замолчите. Мне до смерти надоело, что все говорят, что мне делать. Всю мою жизнь было так! – От ярости у нее побелели губы. – Я больше не в психбольнице, доктор Лэмборн. А вы, – она ткнула ему пальцем в грудь, – не имеете права говорить, что мне делать.

Эми попыталась вытащить его из кресла, но это было ей не под силу.

– Вон отсюда! – заревела она. – Уходите сейчас же!

Ее дыхание стало частым и поверхностным.

– Мне… мне нужен… воздух…

Схватив в прихожей куртку, она открыла дверь, которую тут же подхватил ветер и, распахнув настежь, грохнул о стену, да так сильно, что на пол упал кусок штукатурки.

– Джесс, идем! И когда я вернусь, лучше, чтобы вас тут не было.

Дождь прекратился, но порывистый ветер то и дело сдувал ей на лицо выбившиеся из косы волосы. Она шла крупным размашистым шагом, энергично двигая руками, словно точно знала, куда направляется. Даже Джесс было нелегко держать темп. Когда они дошли до их привычной тропинки вдоль побережья, Эми уже вспотела и запыхалась. Лицо ее покраснело от злости, а сердце разрывалось от горя. Она встала у обрыва и смотрела вниз, на черное бурлящее море и белые гребни волн, бьющиеся о скалы. Подойдя еще ближе к краю, она закрыла глаза и раскрыла руки навстречу ветру, который качал ее тело из стороны в сторону. Уже не первый раз в жизни она жаждала небытия. Сейчас ее больше не сковывали никакие стены, но сможет ли она когда-нибудь почувствовать себя по-настоящему свободной? Или это благословенное состояние придет лишь в следующей жизни?

Ветер поутих, и сквозь гул в ушах до нее донесся жалобный вой Джесс. Она открыла глаза и взглянула на свою верную подругу.

– О, Джесс, что же мне делать? – потрепала она ее за мягкие, как шелк, уши.

Разжав кулак, Эми посмотрела на скомканную записку, снова перечитала ее, а затем упала на колени, запрокинула голову и закричала прямо в небо:

– Почему? Что я сделала, что заслужила все это? Мой ребенок… мой бедный ребенок…

И откуда-то из глубин ее души вырвались давно сдерживаемые рыдания. Всхлипывая, она разжала ладонь и позволила ветру отнести записку в море.

Какое-то время они ехали молча. Трава посередине узкой грунтовой дороги говорила сама за себя, свидетельствуя об уединенной жизни Эми. Автомобили проезжали здесь крайне редко. Даже чтобы просто купить батон хлеба, нужно было совершить целую экспедицию.

Отец отрешенно смотрел вперед, послушно подпрыгивая на сиденье, когда подвеска старалась смягчить неровности дороги.

– Зачем ты это сделала, Сара? – устало спросил он.

– Сделала что? – не поворачивая головы, парировала она.

– Ты знала мое мнение насчет твоих исследований, но все равно их не оставила. Посчитала свою несчастную работу важнее моих желаний! Черт возьми, Сара, почему ты такая упрямая? – в сердцах воскликнул он, ударяя кулаком по торпеде.

– О нет, папа. У тебя не получится переложить на меня вину за этот бардак. Это все твоих рук дело. Неудивительно, что ты никогда не хотел говорить про Эмбергейт. – Она остановилась на Т-образном перекрестке, бегло посмотрев по сторонам. – А мама знала обо всем этом?

– Она понимала, что я не люблю говорить про Эмбергейт, но не знала причины.

Он отвернулся к окну, на котором от его дыхания образовался конденсат.

– Я рада, что сейчас она не здесь. Это бы убило ее.

– Если бы она была жива, нас бы здесь сейчас не было. Она бы запретила тебе копаться в прошлом, и ты бы ее послушала.

Сара заморгала, сдерживая слезы.

– Боже, как все перемешалось!

– Эми по-прежнему беззащитна, а я оставил ее переживать эту глобальную новость в одиночку. Мне не надо было уходить, надо было настоять и остаться, поддержать ее. Что же я наделал? – опустив голову, прошептал он.

– Сейчас важно не то, что ты сделал, а то, что будешь делать дальше. Чем у вас все закончилось?

– Она выбежала из дома, а я, идиот, не побежал за ней. Но она так сильно разозлилась! И я решил, что должен уважать ее желания. Написал твой номер на бумажке, чтобы она знала, куда позвонить. Если она не позвонит, я завтра все равно вернусь сюда. Во второй раз я ее одну не оставлю.

Сара свернула на стоянку для большегрузов и положила голову на руль. Отец сжал ее руку.

– Сара?

Она снова откинулась на сиденье и закрыла глаза.

– Пока ты был в доме, звонил Дэн.

– Чего ему может быть нужно от тебя?

– Он рассказал про Лорен. – Это имя она произнесла с таким выражением лица, словно наткнулась на червя в сочном яблоке. – Она рожает.

– Что? И он позвонил тебе, чтобы об этом сказать?

– Он не хочет этого ребенка, пап.

– Он несколько опоздал.

– Я ему то же самое сказала, но…

У нее в кармане завибрировал телефон. Номер был незнакомый, но она узнала код региона и передала аппарат отцу.

– Это она.

Доктор Лэмборн взял телефон и начал всматриваться в кнопки.

– Зеленую, нажимай на зеленую.

Он нажал и поднес телефон к уху.

– Эми?

Послушав несколько секунд, он положил телефон.

– Она хочет видеть меня. Сейчас.