отступила назад, чтобы оценить свою работу. – Лучше показывайте ваше лицо. И не забудьте позавтракать в кафе моего шурина. Его легко найти: оно на рынке, напротив церкви Святой Анны. Он подаст вам хорошую еду за хорошую цену.

– Кафе «Танцующая коза». – Я повторила название, которое она сообщила мне вчера вечером после ужина.

Тогда я сказала ей, что собираюсь посетить керамическое производство, и она одобрительно кивнула, а потом дала мне целый перечень наставлений. Где можно поесть. Что и когда нужно есть. Что сказать водителю автобуса, чтобы он высадил меня на нужной остановке.

– И не разговаривайте с незнакомыми людьми на улице! – закончила она, а я снова почувствовала себя ребенком под материнской опекой.

* * *

Автобусу понадобилось почти полчаса, чтобы проехать пять миль от Антиба до Валлариса. Мы останавливались почти на каждом углу, люди входили или выходили. На каждом из многочисленных изгибов дороги автобус замедлял ход. Пейзаж был прекрасным и непохожим на то, что я видела раньше: маленькие холмы, усеянные средиземноморскими пиниями, поля культурной лаванды с уже собранными ароматными летними цветами и длинные прямые борозды красновато-бурой земли. Далекие океанские просторы пропадали и появлялись снова, манящие и соблазнительные, пока автобус уносил нас все выше и дальше по многоярусным холмам Прованса.

Я подумала, что завтра, наверное, пойду пешком вместо поездки в транспорте, чтобы получить настоящее удовольствие от окружающих пейзажей. Я не могла надолго остаться во Франции и не имела представления, когда смогу вернуться сюда. Но слово «завтра» ободряло. Это было обещание, что мое интервью займет не считаные часы, а целые дни.

Городок Валларис, окруженный виноградниками и зелеными оливковыми рощами, имел характерный для Прованса аромат цветов и пряных трав, усиливавшийся в жаркую погоду. Когда я вышла из автобуса на городской площади, то обошла ее по кругу, чтобы осмотреть узкую главную улицу с рядом кафе, обувной лавкой, галантерейным магазином и ларьками с овощами и фруктами. Старинная каменная церковь в начале улицы возвышалась над городом, словно матриарх.

Слева от меня на площади стояла статуя мужчины, несущего овцу. В Европе часто можно увидеть произведения искусства в публичных местах, особенно на площадях, но эта статуя была неожиданной и единственной в своем роде. Ее история началась с серии рисунков Пикассо во время оккупации Парижа, по которым затем были изготовлены отливки для гипсовых изделий. После войны, когда металл снова стал доступным для использования в мирных целях, эта статуя была отлита в бронзе и подарена жителям Валлариса. Мужчина, несущий овцу, был нагим и изможденным, но выше, чем в реальной жизни. Овца в его руках выглядела испуганной, с удлиненной шеей и выпученными глазами.

Нелегко смотреть на эту статую! В ней я могла видеть реакцию Пикассо на войну: страх, опасность и смерть. Овца имела вид жертвенного животного, а не спасенного живого существа из Нового Завета, которое пастырь сберег, держа на руках.

Эта статуя трогала душу: глядя на нее, нельзя не представить, что война сделала с горожанами, которые ее пережили. Моя война была гораздо более легкой, чем их; я несколько лет обходилась без новой одежды и любимой еды, ходила по затемненным городским улицам; мы прислушивались в ожидании немецких воздушных налетов, которые так и не наступили. Валларис был частью свободной Франции, не находившейся под оккупацией, но местные жители пережили голод, холод и страх. Теперь горожане проходили мимо статуи, занятые повседневными делами, но она стояла в самом центре города – в центре их жизни – как напоминание о том, что сделала война; если они вообще нуждались в таком напоминании.

Я собиралась сразу же отправиться в студию керамики, где работал Пикассо, но вместо этого решила ознакомиться с городом, пройти по узким мощеным улицам, посетить старинную церковь и поесть в кафе «Танцующая коза». Подумать о том, что будет дальше. Как приблизиться к великому человеку? Здесь, во Франции, находясь так близко к нему, я ощущала огромность того, что мне предстояло. И чувствовала себя очень маленькой.

Я выпила кофе в кафе под открытым небом; рыжевато-золотистые листья каштана усыпали мостовую, как разбегающиеся мыши. Мне было интересно, что Марти – Анна-Мартина – могла бы подумать об этом. Ее дочь здесь, в Южной Франции, частично идет по ее стопам и готовится к встрече с человеком, который, пусть и недолго, был ее любовником. Возможно, встрече со своим отцом.

Мужество изменило мне. Когда пришел дневной автобус, я снова села в него и посетила все общественные здания в городе, отведала превосходный ланч из курицы, тушенной с пряностями и чечевицей, и даже поставила свечу в церкви, хотя я не религиозна. Я сделала все, что только могла в Валларисе, за исключением визита в студию керамики Мадура и встречи с Пабло Пикассо.

* * *

– Завтра, – сказала мадам Роза, когда мы снова уселись на открытой веранде после ужина.

Она курила, а я чувствовала себя пристыженной, испытавшей горечь неудачи. Мадам знала, что я расстроена, потому что не смогла в полной мере воздать должное ее превосходному ужину и не участвовала в застольном разговоре.

Тихим прованским вечером, после того как она дала бойцовому коту Томасу его порцию жареной свинины и выбранила надменного попугая, я рассказала о том, как провела день и обошла стороной ту самую мастерскую, которую хотела посетить, – того художника, с которым мне больше всего хотелось побеседовать. И как после многочасовых колебаний я вернулась в Антиб.

Было ли это следствием сбоя внутренних часов после перелета через Атлантику? Я ощущала новую симпатию к моей матери, которая превыше всего хотела оставаться в безопасности и пребывать в настоящем. Однако Анна-Мартина оставила путеводный листок бумаги там, где я смогла его найти. Фактически это она послала меня во Францию – в свое прошлое, к тому, что было оставлено позади.

– Мужество мужчин и женщин отличается, – сказала мадам Роза. – Так? Мужчины должны уметь сражаться и защищать. Женщины должны позволять им это. Вот какой была для нас война: смотреть, как уезжают наши мужчины, стоять прямо и не плакать, хотя мы знали, что некоторые из них не вернутся. Я и мой кузен были очень близки, и он не вернулся…

Она выдохнула большой клуб дыма и замолчала надолго, вспоминая о прошлом.

Я тоже ждала во время войны. Уильяма не посылали на другую сторону Атлантики, но он служил радиоинструктором и был расквартирован в Алабаме. Многие из моих студенческих друзей и коллег не были такими везучими. Один парень, с которым я недолго встречалась, погиб на пляже Окинавы.