Лорд плавился в огне, словно свеча, а потом вдруг вспыхнул, как сухая ветка. Пламя взвилось до потолка и стихло.

— Теперь всё… — Генри упал на колени от усталости и тяжело выдохнул. Волосы его взмокли, кожа блестела в отсветах ламп и догорающего пламени.

К паладину подошёл отец, потирая окровавленную голову, и указал на меня.

— Беатрис всё ещё ждёт приговора перед лицом Света, — сказал он. — Сегодня ты судья.

Генри выпрямился и поправил рясу. Маги окружили его.

— Принцесса Беатрис признаётся первородным магом. Именем Арноса освободите от кандалов!

Генри стоял, не шевелясь, посреди зала. Не подходил. Глядел на меня со снисхождением и даже с печалью. И я не могла понять почему он так холоден и неприветлив, ведь всё закончилось!

Сердится за мой выбор?

— И что, никакой проверки?! — выкрикнула я, когда страж расстегнул магические кандалы и снял цепи с ног.

Я хотела бросить Генри на шею и целовать его лицо, губы, руки. Хотела признаться в то, что магом мне быть ещё от силы месяцев восемь. Но он глядел на меня так холодно и сурово, будто чужой, и я не решилась.

— Я всё уже проверил, принцесса, и всё вам сказал. — Генри развернулся к королю и тихо сказал: — Объявите нового члена ордена, Мой Лорд.

Папа вышел вперёд, всё ещё держа руку на разбитой голове. Кровь тёмными полосами застыла на его белых волосах.

— Я король Ниртании объявляю принцессу Беатрис — магистром ордена и магом огня!

— Добро пожаловать в орден, принцесса, — добавил Генри. — Надеюсь, вы счастливы. Всё, о чём вы мечтали, осуществилось.

Он коротко поклонился мне и развернулся к отцу:

— Прошу извинить меня, Мой Лорд, я устал. Пойду.

— Конечно, Генрих, — отец похлопал по плечу паладина. — Вечером приходи на пир! Будем отмечать вступление в орден нового магистра!

Я глядела в удаляющуюся спину моего паладина и на печальное колыхание длинных пол его рясы. Чувствовала себя так, будто стою перед прилавком с огромным мешком монет в руках. Передо мной весь мир. Но самого главного купить я не могу…

Глаза защипало, и я отвернулась.

Отец подошёл и обнял меня.

— Знаю, как ты испугалась, милая. Я сказал тебе: верь своим мужчинам! Генрих обещал, что докажет твою первородность! Главное было дотерпеть до суда, чтобы выманить Ристуса из его башни!

— А-а-а… — заскулила я. — Ты знал, что он — Тёмный?! А я так хотела рассказать это тебе!

— Мне рассказал Генрих. Рассказал про твою первородность, о том, как в тебе появился огонь… И о том, что ты пришла с этим к Ристусу, желая учиться! Именно потому не хотела детей… Прости нас, что не уберегли тебя! Прости, что не поняли раньше, кто был наш истинный враг!

Я всхлипывала, вытирая лицо о рясу отца. Пережитый страх захлестнул меня, и внятных слов не оставалось.

— Генрих предложил выманить Ристуса из башни на суд — других способов не было, — продолжил отец. — Нужно было, чтобы он ни о чём не подозревал, иначе переместился бы порталом и залёг на дно лет на сто. Потом снова бы всё повторилось… Ну, всё, не плачь, Беатрис, слёзы не на пользу малышу. Мы победили! Теперь можешь пойти и сказать Генриху о ребёнке, порадовать.

Я помотала головой, поглядев на отца. Кровь всё текла у него по виску.

— Ты ранен. Сядь, я вылечу.

— Да ну, брось, ерунда!

Я посадила отца на скамью и погладила рану ладонью. Целительная сила прилила к пальцам. Рана затянулась.

— Нет, я ему не скажу, обойдётся, — промычала я.

— Почему нет?! Мне заставить его извиниться перед тобой, на коленях приползти? Только скажи! Я прикажу ему жениться обратно сейчас же!

— Нет, ни за что! Ты видел, как он смотрел на меня, он и знать меня не хочет! Для него маг огня — будто и не женщина! Он меня не любит!

— Беатрис, ты же умная женщина! Генрих растерян, подавлен, он думает, что это ты его не любишь! Ведь это ты потребовала развод и не хотела рожать от него детей! Сколько нужно было иметь терпения, когда жена много лет водит за нос и из прихоти не даёт наследника?! Я бы тебя давно отлупил и принудил! А Генрих святой! Он тебя избаловал. Избаловал, потому что любит. Или ты хочешь в монастырь?! — отец тревожно приподнял бровь.

— Папа! Нет, я хочу к Генри. Я скажу ему… Скажу вечером...

— Вот умница! Только я хочу дать тебе один совет, — с очень серьёзным видом сказал отец.

Я вопрошающе приподняла бровь.

— Хоть сейчас и зима, но… панталоны не надевай — их долго стягивать.

— Папа!

68 Воссоединение

В приёмном королевском зале горели все мыслимые и немыслимые огни. Шумело торжество, и все магистры Ниртании отмечали появление в ордене нового мага.

То есть меня.

Жаль, это звание носить мне недолго. Как рожу — стану лишь почётным бывшим членом ордена. И надо бы идти веселиться! Наслаждаться минутой счастья! Но я не могла…

Я сидела в погружённом в полумрак коридорчике, перебарывая тошноту от запаха картофельного пюре.

Кто бы мог подумать, что моё любимое блюдо вызовет рвотные позывы при одном только взгляде!

Дыши, Трис: вдох-выдох.

В коридоре гулял сквозняк от раскрытых балконов в холле, что примыкал к приёмному залу, и от свежего воздуха мне делалось легче.

Вдох-выдох.

А может платье, наскоро ушитое для меня из материнского, было слишком узкое? Когда примеряла — голодная была. А сейчас поела — и всё — давит.

Я глубоко вздохнула ещё раз и вытянула ноги. Подол заискрился в разлитых на полу отсветах далёких магических светильников, горевших в зале.

Ладно, надо возвращаться. Довольно тянуть. Нужно пойти к Генри и сказать ему. А то сидит там в сторонке серый и молчаливый и даже не ест ничего. Хотя вовсе не он тут беременный!

Я двинулась через холл, но увидела скорбно идущего мне навстречу Самуэля.

— Ты чего такой “весёлый” весь вечер?