Саша кивает. Серафим знает, но не сказал, чья это была проекция… почему? Но, кажется, это не было опасным. И у нее правда были еще вопросы.

– А эта… Женщина на кухне. Блондинка.

– Анжелина?

– Да. Она… что-то вроде начальника для Ордена?

– Для Михаила, ты хочешь сказать? – Серафим усмехается. – Вроде того. Вообще-то мы сами разбираемся с проблемами на своей территории, и еще и всех этих соседних областей и краев начальников Ордена назначаем и убираем. Так сложилось что, именно у нас, на этой земле центр южнорусских магов. История – штука хитрая. Ну да, ладно, лекцию о том, как управляется Орден, на другой день оставлю. Если коротко – есть Совет в Константинополе, вроде как самые главные, но по бумагам. А по местам, по странам местные руководители всем занимаются. У нас страна огромная, как ты понимаешь, плюсом еще и союзные территории вроде Украины или Белоруссии. Это у людей попроще – взял, поменял границы. У нас такие смены некоторые Затронутые видели по десятку раз в жизни. Но, в общем, у нас страна разделена на довольно большие области, и главы их – с большими полномочиями. Но все же подчиняются Совету Ордена в России, который подчиняется Верховному Константинопольскому. Анжелина – представитель российского Совета. Не его член, но одна из тех, кто, по сути, говорит его голосом. Так что в некотором роде – да, начальник. Вся эта угроза от общины была подтверждена прорицателями из Москвы, вот Совет и насторожился, и Анжелину отрядил присмотреть за всем. В обычном случае никаких разрешений нужно не было, но теперь вот бумаги решают больше, чем здравый смысл.

– А то, что Андрей заставил принести клятву вассалов, не позволит арестовать его? Ведь Аня была в Ордене, и ее отец тоже, Михаил Ефимович сам сказал, что они ничего не могли рассказать…

– Саша, – Серафим морщится. И поясняет: – Увы, некоторые законы нашего мира несколько…устарели. Или, скорее, меньше похожи на людские законы. Формулировки таковы, что вассальная клятва сама по себе не запрещена, как и многие другие. В стремлении сохранить тайну чего бы то ни было нет злого умысла. Скажем, век так назад не менее строгие клятвы брали, например, с членов клубов пикантных развлечений во избежание провокаций и скандалов. А вассальные клятвы Обращенные и поныне приносят магам в случае, если кто-то решит за них поручиться и тем самым спасти от приговора по какому-то доказанному обвинению. Да и не только Обращенные, иногда и для самих магов такое допускают. Это вовсе не то поручительство, о котором я писал Мише письмо, – улыбается Серафим, видя явный промельк мысли на лице Саши. – Но суть похожа. Если кто-то страстно желает спасти от казни приговоренного преступника, то для уважаемых членов Ордена возможно Поручительство Сюзерена. И – да, такой поручитель берет с приговоренного именно вассальную клятву. Есть и другие случаи… Да что там – в некоторых странах члены Ордена вполне могут вызвать друг друга на дуэль чести, если происходят из враждующих кланов, и победитель становится сюзереном проигравшего. Опять же, нужно знать, как и зачем Андрей пользовался своей властью, но сама по себе клятва – не преступление, хотя и повод к расследованию. Расследованию, а не аресту.

– Как это сложно, – бормочет Саша себе под нос.

Серафим слышит и усмехается.

– Еще бы. Попытка создать единый для всех Закон привела к таким сложностям и «необходимостям верных трактовок», что Верховный Совет только этим и занимается, уточняя, что можно и что нельзя в каждом конкретном случае с учетом всякого и этнического своеобразия и традиций. Например то, что вполне допустимо, скажем, в Японии между старшими и младшими магами, у нас бы назвали рабством.

– И пока все занимаются бумагами Андрей и остальные все сделают. Может они уже, ведь они знают, что я сбежала…

– Щиты Миша в любом случае усилил. В наш или любой другой город точно никто ничего не привозил пока, так что расслабься. Сейчас и полиция, и много кто еще следит за дорогами, благо через Отражение атомный заряд военных не протащишь, это не артефакт какой.

– Я понимаю, что это даже звучит глупо, – Саша отпивает чай. – Но, черт, Анатолий бы не стал врать, и Тамара… Они были искренними. И Валентина в своей истории про гибель возлюбленного. Глупо магам тащить и взрывать бомбу как какие-то террористы, да и ядерная война после… Это вообще возможно? – с замиранием сердца спрашивает она.

Неужели то, что даже в книжках казалось глупым сюжетным поворотом и нагнетанием ненужного драматизма и правда происходит? Она всегда считала героев, спасающих мир от ядерного апокалипсиса, персонажами безмозглых боевиков, где реалистичность происходящего не имела никакого значения. Вот только теперь она стала частью такого вот боевика… Или драмы, как знать.

– Да нет, конечно, – Серафим отмахивается. – Еще с пятидесятых у Ордена есть протокол на случай, если люди и правду решат начать ядерную войну. Со времен, когда мы лучше их понимали все опасности такого противостояния. Так что чтобы не рассказывал Боготов своим вассалам – никакого перерождения цивилизации не случится. В теории от бомбы, конечно, погибнет огромное количество народу, и страна, а то и весь мир будет скорбеть и злорадствовать разом, как было в том сентябре. Но на этом все и закончится – никто не даст нажать на заветную кнопку. Орден не только удерживает Затронутых подальше от людей, но и людей – подальше от друг друга и глобальных войн.

– Тот человек в маске. Он ведь… Зачем ему это? – Саша почти поверила сказанному. Почти – потому что теперь некоторые вещи перестали быть понятными.

– А вот это нам и предстоит выяснить.

– Тогда… – фразу Саши прерывает чудовищный зевок.

– Тогда тебе нужно отдохнуть, – мягко, но очень весомо говорит Серафим. – Прошлой ночью ты отдала прорву сил, и этим днем – тоже немало. Так что поспи пока, гостиная с диваном в твоем распоряжении, белье, подушки и это все сейчас принесу. Располагайся. Только телевизор без света не смотри, если не хочешь выяснить, как приобретенная на фоне энергетического истощения эпилепсия лечится. Меня найдешь в соседней комнате, или по связи позовешь, если что, хорошо?

Саша кивает, чуть не уверено.

– Может мне стоит все-таки…

– Даже не думай. Не раньше, чем урезоним этих свободолюбивых фанатиков, – и маг скрывается за дверью гостиной.

Возвращается Серафим меньше чем через пять минут. С охапкой постельного белья в одной руке, а в другой – амулетом на тонкой цепочке. Амулет кажется теплым. Еще более теплым чем тот, что покинул Сашину шею после побега по Глубине.

– Носи. И не снимай. Позже я заряжу старый щит и верну его тебе, но пока пусть у тебя будет эта штука. Принцип похож. Здесь до тебя никто не доберется, но мне будет спокойнее, если это будет у тебя.

Саша поднимает глаза на Серафима. Она так и не может понять его эмоции. Да и раньше, надо сказать, не до конца могла. Но он всегда казался ей искренним. Искренним в желании чему-то учить, пусть по-своему, в своем понимании роли наставника… Искренним в своем исчезновении перед всей этой «операцией». Но как бы то ни было… Серафим ей верил. Он в конечном счете спас из того леса, из того падения-полета, несшего… Ничего хорошего не несшего. Не говоря о том, что именно данный им амулет каким-то образом отпугнул человека в маске. Опасался что ли, что сам наставник появится? И поэтому в предателя так легко поверил и сам Серафим, и Михаил Ефимович?