Наблюдатели шли, вглядывась во все встречные лица. И «приклеивались» к каждому подозрительному человеку.

Третий беспрерывно висел на связи, корректируя передвижения агентов, смещая их в не охваченные слежкой районы, бросая мобильные бригады на обещающие удачу направления, задействуя в помощь силы передвижных милицейских патрулей, которые устами своих начальников пытались оказывать сопротивление.

— Дежурный РОВД слушает!

— Служба безопасности Президента России. Немедленно направьте ваши подвижные гарнизоны на улицы…

— Кончайте, мужики, хохмить…

— Переключите на начальника РОВД. Если не хотите неприятностей.

— Я слушаю…

— Назовите вашу фамилию.

— Что?!

— Напоминаю о приказе номер 21-7. Вы должны исполнять приказы службы безопасности Президента, работающей на территории вашего района. Немедленно перекройте силами вашего РОВД улицы…

— Но у меня нет в наличии необходимых сил…

— Это ваши проблемы. Патрули должны быть на месте не позднее чем через пять минут. В противном случае мы поставим на ковер начальника ГУВД. А он будет разбираться с вами. Все. Отбой.

— Гришин! Ё-твое! Немедленно направь все наличные силы на блокирование улиц… Ну, значит, сними с других направлений. Погонами отвечаешь. Вот так-то лучше… Кого искать?

— Искать старика с седой бородой… Короче, задерживай и доставляй в отделение всех мужиков старше пятидесяти лет. Там разберемся… Если будут оказывать сопротивление — применяй силу…

Прошло буквально несколько минут после того, как автобус ушел от остановки, а все прилегающие к ней улицы уже кишели агентами президентской охраны и привлеченными им в помощь силами МВД. Потому что охрана действовала в боевом режиме. То есть примерно так, как если бы неизвестными было совершено покушение на Первое лицо государства.

Добросовестней прочих действовала милиция. Всех мужчин старше пятидесяти лет хватали за руки и запихивали в патрульные «уазики». Если они возмущались или пытались упираться, их вытягивали поперек спины резиновой дубинкой и придавали ударом под зад поступательное движение, направленное в сторону раскрытой дверцы патрульной машины. Разъяснять ситуацию или обсуждать свое поведение милиционерам было некогда. За поимку особо опасного старика-преступника отличившимся обещали премию в размере трехмесячного оклада.

— Есть контакт с объектом! — доложила одна из бригад.

— Вы уверены?

— Нет, но…

— Объект обнаружен! — доложил командир другой группы: — Что делать с объектом? Вести слежку или?

— Держи в поле зрения и жди указаний, — ответ Третий. Принимать решение по объекту он не мог. Мог только найти и доложить по команде.

Третий вызвал начальника охраны.

— Объект зафиксирован тремя бригадами.

— Как так?

— То есть я хотел сказать, что три подходящих по приметам объекта зафиксированы тремя бригадами.

— Есть возможность установить, какой из них реальный?

— Немедленно — вряд ли.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Ждать дальнейших указаний.

Брать инициативу на себя Третий не хотел. Инициатива — прерогатива начальства. И головная боль для их подчиненных. Лишней головной боли Третий не желал. Он желал получить точный, однозначно толкуемый приказ. За исполнение которого не нес никакой ответственности.

— Вы можете гарантировать, что не упустите его?

— В течение ближайших минут — да.

— А после нескольких минут?

— Мы приложим максимум усилий…

Усилий было мало. Нужна была гарантия.

Главный телохранитель на мгновение задумался. Дальше можно было отпускать и отслеживать маршрут движения. Или задерживать и каким-то образом вызнавать информацию. Лучше, конечно, было бы отследить. Но не было гарантии, что объект снова не проскользнет между пальцами. И тогда найти его уже не будет никакой возможности.

Можно было задержать. Но с риском нарваться на большой скандал. Потому что для задержания никаких законных оснований не было. Президент такого приказа не отдавал.

Отпустить?

Или задержать?

Рискнуть упустить?

Или рискнуть нарваться?

— Вот что, — мгновенно взвесив «за» и «против», принял решение начальник президентской охраны. — Переодень своих ребят в милицейскую форму и доставь всех троих в отделение милиции. Под предлогом проверки документов. Понял?

— Так точно!

Работа под крышей милиции сводила риск скандала к минимуму. Начальник президентской охраны не может отвечать за действия каждого постового милиционера. Но каждый постовой милиционер имеет право проверить документы у показавшегося ему подозрительным гражданина.

— Действуй! И не дай бог ты его упустишь…

— Нет, ничего не получается, — сказал Степан Михайлович.

— Что, совсем ничего?

— Совершенно ничего. Я разговаривал с продавцами, они сказали, что нужного товара в наличии больше нет.

— Что значит больше?

— Что больше?

— Вы сказали, что «больше нет». То есть получается, что раньше был? Но закончился перед самым моим носом? Что его забрали другие, более везучие покупатели.

— Никто его не забирал. И ничего такого я не говорил. Товара нет, потому что нет.

— А аванса? Аванса тоже нет?

— Какого аванса?

— Который вы получили от меня при прошлой нашей встрече. Пятьдесят тысяч американских долларов.

— Ах, аванса…

— Аванса, аванса.

— Тут такое дело приключилось. Непредвиденное. Что мне пришлось. Потому что я был уверен. Тогда был уверен. Но я верну все до копейки. В самое ближайшее время…

— Мне не нужны деньги. Мне нужен товар.

— Товара нет.

— Почему нет?

— Я сам не вполне понимаю… И не могу с уверенностью сказать…

— Я могу принять отсутствие товара. Но не могу принять отсутствие объяснений. Почему наша сделка расторгнута? Что изменилось за это время? Прошлый раз вы достаточно уверенно заявляли о возможности приобретения необходимых мне изделий. И очень уверенно брали аванс.

— Продавец отказался сотрудничать со мной.

— По какой причине?

— По самой простой причине. По причине страха. Он боится Мозгу. И верит только Мозге.

— Но вы же не боялись, когда соглашались на сотрудничество?

— Я тоже боялся. И сейчас боюсь. Мозгу все боятся.