И мне очень хотелось укрепить Сонин характер. Мне хотелось, чтобы в ней зародилась и окрепла ее сила. Но я не учла, что я не способна научить этому. Так как сама я не обладаю добротой. И вместо сильной доброты от меня исходит истеричный страх и уничижающий террор. Критика. Жестокая и беспощадная критика маленького невинного человека. Который полностью доверяет тебе и любит безусловно. Это как ударить маленького щенка, который голоден и просит поесть. Это уродливо. Подло. Мерзко.

Я критиковала, а в Саше не было силы, чтобы это остановить. В нем не было силы, чтобы порой защитить себя от меня, когда эта критика предназначалась ему. Он не мог показать Соне пример противостояния. Поэтому она не имела представления о том, как это делается.

Когда я была ребёнком, я почему-то отчетливо понимала, что в отношениях с моей мамой я — жертва. Я маленькая, а она большая. И это неправильно — кричать, обижать и бить своего ребёнка. Но я не боялась ее. Я не уважала ее. Потому что в ней было много страхов и злости. И я совсем не чувствовала в ней любви. Ни ко мне, ни к папе. И скорей всего, этой любви у нее не было и к себе самой. Она боялась остаться одна, но совершенно не умела быть любящей и мудрой. У неё просто отсутствовали эти опции. Поэтому меня не особо беспокоили ее чувства. Она не любила меня. И я это знала. Чувствовала. И эта мысль не давала мне опустить руки, впасть в уныние. Я понимала, где опасность. И я понимала, что мне нужно выживать. Терпеть. Но однажды я смогу вырваться. И я дождалась этой минуты, чтобы ни на минуту не задержаться в родном доме.

Сейчас я понимаю, что ей было трудно. Очень трудно. Ведь у меня тяжелый характер. Как будто с самого рождения. Кто-то, как я, уже рождается монстром. И не даёт спать по ночам с момента рождения. А став постарше, упрямо, из принципа, стоит в углу полночи, не желая выполнять какое-то требование. Неуправляемая. Упёртая. Ёж. Так она меня иногда звала.

А кто-то, как Соня, рождается ангелом и не беспокоит ни плачем в возрасте младенца, не жалобами и требованиями в возрасте подростка. У неё всегда было «все нормально». Она улыбалась и старалась рассмешить всех нас. А что происходило на самом деле в ее чудной головке? Мы так и не узнаем…

Я верю в то, что, если в человеке есть и сила и доброта — это как вектор, у которого есть направление. Стрела, которая летит точно в цель. И спасает жизнь.

Я не верю в доброту без силы. И не понимаю, как это возможно.

Раньше я бы сказала: «Доброта без силы — это иллюзия. Это скрытый страх одиночества, слабость, зависимость и жадность». Я называла таких людей «добренькими». Я была уверена, что такие люди живут ради признания и чувства, что они кому-то нужны. Они цепляются за безразличных людей, чтобы не признавать, что просто так, такие какие они есть, без своих услуг и мнимой услужливой заботы они просто никому не нужны. Эти люди вызывали во мне жалость и презрение.

Но когда я вспоминаю Соню, я понимаю, что она не была жалкой. Она была терпеливой. Она умела прощать. Она умела любить безусловно. Что бы я не сделала ей плохого, она любила меня. И я это чувствовала. Это доброта, которая побеждала силу! Сколько во мне было злости. Но она покорялась этой безусловной доброте.

Как мне жаль, что в итоге моя злая сила победила ее терпеливую доброту.

Вот что бывает, когда сила без доброты сталкивается с добротой без силы. Сильный убивает. А добрый не может защитить и спасти себя.

Теперь с этим и жить. Жить и знать, что сила, которой ты так гордился, та, что двигала тебя всю твою жизнь, не свернула горы. Не сделала тебя героем. Потому что в ней не было главного. Доброты.

У Limp Bizkit есть очень красивая, но грустная песня «Behind Blue eyes»:

No one knows what it’s like

To be the bad man

To be the sad man

Behind blue eyes

And no one knows

What it’s like to be hated

To be fated to telling only lies..

Никто не знает, каково быть таким

Человеком плохим,

Человеком пустым,

За синевой чудесных глаз…

Никто не знает, каково быть таким,

Всем людям ненавистным,

Быть обреченным и только врать…

19 июня 2022

День 55. Такой день

Сегодня я проснулась в 5 утра. Поспала всего часа три.

Вчера я доделывала альбом с фотографиями Сони. И закончила во втором часу ночи. Потом ещё долго плакала.

Впереди ещё подготовка фото для альбома в подарок для бабушки. И для альбома нашей жизни «после». Но то, что я уже сделала — это была самая трудная работа. Потому что это вся наша жизнь за 11 лет и 141 день. От первого года жизни, до последнего.

За время работы над этим альбомом я посмотрела сотни ее фотографий, перечитала заново все наши переписки. Последние кадры ее жизни. Последние шутки и последние «Я тебя люблю». Все закончилось.

Теперь я чувствую такую пустоту внутри. Тяжело.

С утра пришёл Саша. Я была уставшая и растерянная. Все, о чем я могла думать, это о том, что я закончила. Я думала, что испытаю хотя бы немного спокойствия и удовлетворения от того, что такая важная и трудная работа подошла к концу. Но этих чувств не было.

Что же я чувствовала? Растерянность? Сожаление? Грусть?

Я пыталась поговорить об этом с Сашей. Но он был занят. И хоть и уверял, что слушает меня, глядя в телефон, я не решилась отвлекать его и обсуждать это. Я и сама не понимала, что сказать. Потом Саша попросил кое-что сделать по работе. Слушая его сбивчивые объяснения о том, что от меня требуется, я приготовилась морально к нескольким дням нудной и трудоемкой работы. От этого мне стало ещё тяжелее. Мы даже повздорили из-за этого.

Обычно суббота — самый светлый день в неделе. Потому что я встречаюсь с Анной. И я всегда так рада ее видеть! А сегодня… сегодня я не хотела ехать. Было физически тяжело ходить и казалось, даже дышать.

Когда я пришла в назначенное