— Потом поблагодаришь. Мне пора, — добавляю я, чувствуя, как время вокруг нас словно сжимается, требуя действий. — Я займусь их вызволением.

Продолжаю наблюдать за поединками. Хм, монахи своим отбором ненароком подкинули мне идею. Взять всех альвов под контроль я, конечно, не смогу — слишком уж их много, да и зомбированные они весьма опасны. Так что же остаётся?

План начинает складываться в голове. Ждём, пока останутся последние поединщики, и побеждаем самого сильного альва. Согласно их иерархии, сильнейший заражённый получает контроль над толпой. А значит, мы, став «лидерами» заражённых, сможем управлять этой альвийской массой. Ай да я! Ай да молодец!

Правда, придётся подождать несколько часов. Альвов осталось ещё чертовски много, и их сражения, кажется. Ну ничего, время у нас пока есть.

* * *

Где-то в Боевом материке

Кузен Бер сопровождает обоз купцов по извилистым дорогам, которые петляют среди древних курганов. Купец, указывая на эти возвышения, с придыханием рассказывает, что здесь покоятся воины-ягуароиды — легендарные зверолюди. Бер слушает вполуха. Его больше заботит спокойствие дороги. Но это спокойствие рушится в одно мгновение.

Тьма у подножия курганов начинает шевелиться, словно живое существо, и из неё, как из бездны, появляются нежить. Зомби. Остатки орд, некогда бродивших по этим землям.

Ситуация накаляется мгновенно. Охрана обоза спешно занимает круговую оборону, мечи и копья поднимаются в готовности. Бер не ждёт приглашения. В одно мгновение его тело покрывается густой шкурой, вытягиваются уши, лицо превращается в кошачью морду, а человеческие руки уверенно сжимают меч. Прыжок — и он уже в гуще врагов. Его движения стремительны, удары смертоносны. Один за другим мертвецы падают под его клинком.

Но их слишком много. Бой переходит на курган и затягивается. Удары становятся менее точными, мышцы начинают болеть, а меч, наконец, скользит из руки и с глухим стуком падает в траву, отлетев на несколько шагов. Бер, тяжело дыша, делает шаг к оружию, но расстояние до него кажется бесконечным. За спиной раздаются истеричные крики купца, но Бер их почти не слышит. Его взгляд прикован к мечу, к спасению, до которого ему не хватает пары шагов.

И вдруг в его голове звучит голос.

— Хочешь меч? — спрашивает он, словно играя с происходящим.

— Да, — выдыхает Бер, не задумываясь.

— Пожалуйста.

Курган под ногами содрогается. Из глубин земли. в руку Бера вырывается огромный фламберг. Лезвие светится странной энергией, от которой воздух вокруг начинает дрожать. Бер на мгновение замирает, удивляясь лёгкости меча, несмотря на его внушительные размеры.

Мертвец, слишком близко подкрадывающийся к нему, мгновенно распадается на части от первого удара. Фламберг движется в руках Бера так, будто сам знает, куда наносить удары. Мертвецы падают один за другим, но неожиданности продолжаются.

В какой-то момент Бер размахивается слишком сильно, и меч вылетает из его рук. Однако вместо того чтобы упасть, фламберг летит по воздуху, разрубая сразу троих мертвецов, прежде чем, как бумеранг, вернуться прямо в его ладонь.

— Что это еще за фиговина⁈ — вырывается у Бера, но думать некогда. Он продолжает сражаться с новой яростью, поражая врагов налево и направо.

Когда бой заканчивается, наступает тишина. Купец и помощники смотрят на Бера с ужасом, смешанным с восхищением. Один из них, заикаясь, произносит:

— Спасибо… Это было невероятно. Не зря я тебе тридцать «бычков» обещал.

Бер, облокотившись на сияющий меч, усмехается:

— Всего тридцать? Может, добавишь ещё?

Купец моргает, явно сбитый с толку:

— Ну… мы же договорились на тридцать.

Но прежде чем Бер успевает ответить, связь-артефакт в его кармане начинает светиться. Голос Лакомки звучит громко и чётко:

— Бер! Мелиндо нашёл наших родичей в Северной обители! Они живы! И… возможно, твоя Зела тоже.

Бер замирает, словно его пронзили мечом.

— Зела жива⁈ Почему Данила не сказал мне, что идёт на штурм монахов⁈ — кричит он, его голос полон ярости.

Порыв накрывает альва с головой. Он вскакивает, сжимает крепче фламберг и, не дожидаясь объяснений, бросается вперёд.

— А как же довести обоз⁈ — кричит купец ему вдогонку.

Бер, не оборачиваясь, машет рукой:

— Оставь себе своих пятнадцать оставшихся «бычков»!

И с этими словами, размахивая фламбергом, он мчится в направлении Тавиринии, где его ждёт портал. А там — прямиком к монахам, где томятся его родичи и, возможно, его возлюбленная.

* * *

Я равнодушно наблюдаю за ареной, где альвы выходят друг за другом, как механизмы, запрограммированные на бесконечные бои. В этом однообразии мой взгляд цепляется за одну из них. Короткая мальчишеская стрижка, а полуголое тело покрыто татуировками, напоминающими узоры древнего боевого искусства.

Она совершенно не похожа на утончённую Лакомку или мягкую Ненею. Эта альва — настоящая пацанка, кажется, созданная для битв, с резкими движениями.

Магия у нее тоже примечательная. Кислотница. Она создает на себе кислотный доспех, который снимает между боями. В короткие передышки её тонкая фигура выглядит почти уязвимой, но стоит ей облачиться в этот доспех, как она снова становится машиной для уничтожения. Соперник за соперником падают перед ней, каждый следующий не имеет шансов.

— Хо-хо, — слышу я голос Ледзора. Он наблюдает за ареной с лёгкой усмешкой. — Неплохая девица. Уже десятерых подряд положила. Граф, так, какой у нас план?

Не отрывая взгляда от альвы, я коротко отвечаю:

— План простой. Когда на арене останется только один противник, ты выйдешь на бой с ним. Победишь — станешь их лидером.

Ледзор ухмыляется,:

— Стану королём альвов? Хо-хо-хо!

— На время можешь считать себя королём альвов, — киваю, всё ещё изучая происходящее на арене. — А я в это время займусь монахами.

На эти слова тигрица громко рычит, её глаза сверкают, как два раскалённых угля. Она явно недовольна тем, что её оставили за кадром.

— Вернее, мы уничтожим всех монахов, — поправляюсь с лёгкой усмешкой,.

Красивая довольно оскаливается.

Ледзор потирает руки,