Матвей рывком укладывает меня на диван, при этом успев сбросить с него рукой сумку с вещами.

- Риии, - нетерпеливо выдыхает, гладя меня дрожащими ладонями, - Моя Ри!

А я смотрю на него снизу затуманенным взглядом, и сама не могу поверить, что все это происходит. Джинсы в секунду оказываются на полу, на трусики у Кешнова терпения не хватает. Ровно, как и у меня. Мне нужен он сейчас. Скорее. Глубоко внутри, чтобы заполнить всю ту пустоту, что бушевала последние недели.

Расстегнув собственные джинсы и спустив боксеры, Матвей сдвигает мое белье в сторону. С нашим обоюдным стоном проникает в меня сразу так глубоко, что измученное ожиданием тело выгибает дугой. Ногти впиваются в обивку дивана, а плоть внизу благодарно ноет, впитывая его в себя, как иссушенная пустыня.

- Наконец-то… - доносится хрипло на ухо, - я дома. - Острые зубы таким необходимым жестом впиваются мне в шею в тот момент, когда я обхватываю широкую спину руками. Твердые мышцы бугрятся под пальцами, пока я с наслаждением ощупываю острые лопатки, веду по позвоночнику.

Боже, да… Зубы сменяются языком и губами, прокладывающими влажные дорожки по моей скуле ко рту, и всасываются в него. Матвей целует по-хозяйски, не церемонясь и не тратя время на слова. А они сейчас и не нужны. За него говорят свершенные поступки последние дни. А конкретно в данный момент то, с какой силой и потребностью Кешнов вонзается в меня, растягивая до темных кругов перед глазами, как лихорадочно беспощадная рука гладит мое плечо, грудь, через тонкую кружевную ткань лифчика.

Эта алчность, одержимость друг другом в каждом тяжелом вдохе и кислороде, поделенном на двоих, не дает нам никаких шансов сделать это воссоединение долгим. Хватает всего нескольких минут, чтобы, не разлепляя губ, вместе кончить.

Матвей обессиленно роняет голову мне на плечо, а потом я чувствую прикосновение любимых губ к коже.

- Это только начало, Рина, не надейся, что сегодня выспишься.

Губы сами растягиваются в улыбке.

- Серьезно? А я думала уже все. Бой проигран.

Хохотнув, Матвей поднимает на меня лицо, и я понимаю, что не могу перестать смотреть в синие как небо глаза. Морщинки вокруг не разгладились, но теперь у них другая тональность. Они не несут в себе усталость. Только мою любимую хитрецу и вальяжное самодовольство.

- Это был только первый раунд, Ри. У тебя есть время на отдых, пока мы будем ехать домой. И то не факт, что в машине ты еще раз не кончишь!

Толкнувшись во мне еще раз, Кешнов встает, натягивает штаны и помогает мне собраться.

Матвей оказался прав. Когда мы, собрав вещи, выходим на улицу, около моего подъезда уже поджидает какая-то девица. Завидев нас, она срывается с места и, тыча мне в лицо портативным диктофоном, начинает засыпать вопросами:

- Марина, Вы можете ответить на несколько вопросов?

Начинается! Как оперативно сработано-то. Статье всего пару часов, а журналисты уже тут как тут.

- Нет! – отвечаю, уворачиваясь от летающего перед глазами гаджета.

Матвей, крепко держа меня за руку, уверенно ведет за собой к машине, игнорируя дотошную репортершу, но ее это не останавливает.

- Это правда, что Вы внебрачная дочь бизнесмена Довлатова? Действительно ли Вам приходится зарабатывать на жизнь стриптизом?

Я не отвечаю. Сцепив зубы, отворачиваю голову от микрофона, чувствуя нарастающее раздражение. Какими же качествами нужно обладать, чтобы вот так нагло и бесцеремонно лезть в чужую жизнь ради дрянной статьи и рейтинга?

- Подскажите, а Вы…

- Не подскажет, - гортанно рявкает Матвей, но похоже эта прожженная дама привыкла к подобным ответам. Ее ни капли не останавливает ни его тон, ни предупреждающее выражение лица.

Мы как раз доходим до Порше, когда Матвей открывает пассажирскую дверь и буквально заталкивает меня внутрь. Обходит машину и садится за руль. Пока мы отъезжаем, эта ненормальная делает несколько снимков на телефон, вероятно для того, чтобы завтра выпустить еще одну какую-нибудь мерзкую информацию.

- Ты в норме? – спрашивает Матвей, как только мы оставляем позади отвратительное недоразумение в юбке и кедах.

- Да, - киваю, откидывая голову на подголовник, - нужно привыкнуть, что сейчас они будут отовсюду выскакивать, лишь бы добиться от меня хотя бы какой-то информации.

- Так и будет, - бескомпромиссно подтверждает Кешнов, положив руку мне на колено. По коже мурашки расползаются тут же. Оказывается, мне жутко не хватало его руки на себе вот таким привычным образом. Кладу сверху свою ладонь, и внутри все оживает. Неужели мы действительно снова вместе?

Сердце, забыв о неприятном инциденте, ускоряет бег. Страх, что все будет как прежде, тоже не дремлет, но именно сейчас преобладает эйфория оттого, что Матвей, несмотря ни на что, все же смог убедить меня в том, что МЫ для него на первом месте.

- Я смогу за себя постоять. - произношу, вспомнив о теме разговора.

- Я не сомневаюсь. Но пока в универ и обратно тебя буду возить я.

- Только пока? – издевательски задираю бровь, на что мне в ответ следует хмыканье. - Посмотрим на твое поведение. - сжав мое колено, Кешнов нескромно ведет рукой вверх и обхватывает ладонью бедро. В животе растекается расплавленная огненная масса. Хочется, чтобы не останавливался, но говнюк, намеренно сверкая хищными глазами, возвращает руку на колено. - Дома есть нечего. Нужно будет заказать что-то.

- Не надо. Давай заедем в супермаркет за продуктами, я накормлю тебя своей фирменной картошкой с курицей.

Надо же. Никогда не думала, что такие простые слова могут вызвать столь неподдельное удивление.

- Ты? Фирменной? Кто ты и куда дела мою Ри?

- Это дополнение к старой версии. Новая Ри тебе тоже понравится. - обещаю с гордостью, не в состоянии оторвать взгляд от смягчившегося профиля. В груди с грохотом лопаются невидимые фейерверки.

- Да я уже люблю эту Ри! Сто лет не ел картошку с курицей!

Метнув в меня быстрый взгляд, Матвей сплетает наши пальцы и улыбается.

Господи, разве может одна лишь улыбка делать человека настолько сексуальным?

Марина

Едва я переступаю порог квартиры, как сердце сладко сжимается. Как там Матвей сказал некоторое время назад? Я дома? Так вот, я тоже дома. Ощущение тотального упоения растет с каждой секундой, с каждым шагом, сделанным глубже в квартиру. Здесь ничего не изменилось, но для меня как будто и родное, и новое одновременно.

На талию сзади ложатся шершавые ладони, а к спине прижимается горячее тело.

- Ну… ты тут все знаешь. Экскурсию делать не нужно, - слышу улыбку в словах и улыбаюсь в ответ.

- А кому-нибудь за это время делал?