Муж ошалело посмотрел на нее:

– Точно все нормально?

– Точно, – заверила его Лена.

В сказанном она была совершенно не уверена. Ничего не кончилось. Они все ошиблись. И Татьяна, и Горелов, и даже никогда не ошибающийся Дорошин. С обнаружением тайной комнаты и спрятанного в ней наследства Токменевых ничего не кончилось. Потому что Эдика убили не из-за этого наследства. А точнее, не из-за места его нахождения. Но из-за чего? Пока они этого не поймут, опасность будет угрожать по-прежнему. И истекающий кровью Вадим, которому всадили нож в живот, тому подтверждение.

Нож в живот. Связанная с этим ужасным словосочетанием мысль была неожиданной. Ударить человека ножом в живот можно только стоя перед ним. Лицом к лицу. А это значит, что Вадим видел нападавшего и сможет его опознать, когда придет в себя. Если придет в себя.

В этой точке своих рассуждений Лена почувствовала, как глаза у нее наполнились слезами. Мокрый ручеек побежал по щекам и закапал на белый трикотаж футболки. Кап-кап-кап.

– Лена, он жив, слышишь? – Ноги в кроссовках, принадлежащие ее мужу, топтались рядом, видимо, все-таки опасаясь оставить ее одну даже ненадолго. – Надо надеяться, что все будет хорошо. Никогда не хорони никого раньше времени.

– Не хороню, – мотнула головой Лена. – Завтра отдадут тело Эдика. Его надо будет похоронить, а всем занимался Вадим. Ты сам сказал, что он всем занимается. А теперь он сам борется за свою жизнь, и мы не знаем, придется ли нам хоронить еще и его.

Надо же, как странно. Еще две недели назад она знать не знала о существовании на свете Вадима Горелова, а сейчас говорила «нам», как будто он был близким человеком.

– Лена! – В голосе мужа звучала уже настоящая тревога.

И впрямь, что это она так непозволительно раскисла? Он не может, не должен беспокоиться еще и о ней. Ее муж – настоящий мужчина, у него есть дело, на котором необходимо сосредоточиться, и она не будет ему мешать.

– Иди, Витя, – сказала Лена уже своим обычным, нормальным голосом. – Со мной все будет в порядке. Минутная слабость. Прости.

Видимо, она и вправду выглядела и говорила совсем иначе, потому что муж отошел к стоящему поодаль в окружении оперативников следователю Бекетову, лишь раз бросив на нее взгляд, чтобы убедиться, что все хорошо.

Ну да. С ней все хорошо. Особенно «по сравнению с Бубликовым», как смешно шутили в хорошем старом фильме «Служебный роман». Хорошее старое кино Лена обожала.

Несмотря на то что толща окружающей ее воды куда-то исчезла и теперь Лена вполне четко видела людей вокруг и слышала их голоса, в голове у нее все еще плескался некоторый кисель. Мутный и вязкий. Так, надо сосредоточиться и думать о чем-нибудь полезном! Таком, что может пригодиться следствию. Она же несколько раз в мыслях возвращалась к чему-то важному, вот и надо вспомнить, что именно это было.

Сосредоточиться не получилось, потому что к ней подошла Екатерина Кисловская. Лицо женщины было бледным.

– Какой ужас! – сказала она и прижала к вискам тонкие длинные пальцы. – Кто бы мог подумать, что наш с Леней дом станет местом преступления? Я не знаю, как теперь здесь жить. Ведь этот негодяй может в любой момент вернуться. И вообще, я не понимаю, как они оказались здесь. Я имею в виду Горелова и вашего мужа.

– Вадим пошел к вам поговорить с Леонидом. Вы с ним не встретились? – спросила Лена.

– Нет, нас же не было дома, – с легким возмущением ответила Кисловская. – Мы же вернулись на ваших глазах.

– Да, но я не знаю, когда вы покинули дом, – резонно заметила Лена. – Вас могло не быть два часа или пятнадцать минут.

– Мы уехали больше двух часов назад. Леня вернулся от Киреевой весь взвинченный. Он очень огорчился. И из-за того, что Татьяна отдала серебряную посуду на экспертизу не ему, и из-за того, что ему показалось, что ваш муж считает его причастным к преступлениям.

– А он, разумеется, непричастен? – Лена усмехнулась.

– Разумеется, нет. Мой муж – честнейший человек. Он не может быть… убийцей.

Голос ее дрогнул.

– Почему вашему мужу так важно получить все эти сервизы и столовое серебро себе? – спросила Лена. – Он знал о наследстве Токменевых? Слышал об этом раньше?

– Что? Нет. Никогда. Это действительно просто совпадение, что Леня услышал о том, что дом по соседству выставлен на продажу. Он знал, что Киреевы ищут загородную недвижимость, и просто решил помочь. По-дружески. В этом не было никакого дурного замысла. А экспертиза… Елена, я слышала, вы искусствовед.

– Да, специализируюсь на русской живописи и иконографии, – кивнула Лена. – Возглавляю областную картинную галерею.

– Тогда вы должны понимать, что такое зуд ученого. Азарт, с которым невозможно справиться, когда он охватывает тебя. Целая коллекция изделий домов Сазикова, Овчинникова, Хлебникова, Грачевых и даже Фаберже. Это же чудо само по себе! Не говоря уже о том, как после проведения подобной работы возрастает рыночная ценность эксперта. Мы дружили с Киреевыми, но Татьяна сочла возможным отдать эти бесценные экземпляры в руки Софронова. Главного Лёниного конкурента. Разумеется, он взбесился.

Экспертиза. Имя эксперта. Специализация. Эдик Киреев никогда не специализировался на антикварной посуде, в отличие от Леонида Кисловского. Однако, несмотря на приятельские отношения, деловым качествам последнего Эдик не доверял, предпочитая некоего Олега Софронова.

Точно. Вот оно! Та мысль, что уже длительное время не давала Елене Золотаревой покоя. На юбилейном праздничном вечере Эдик разговаривал с актрисой Асей Гречиной, попросившей его дать экспертную оценку сервизу, который она намеревалась купить для своего загородного дома. Но Эдик не специализировался на посуде.

Скорее всего, он порекомендовал Гречиной обратиться именно к Софронову. Их беседу слышал адвокат Петр Волков, который от лица мужа Гречиной и вел переговоры с продавцом, намереваясь нагреть руки на сделке. Он так испугался, что после экспертизы его нечистоплотность вскроется, что отошел в сторонку, чтобы позвонить эксперту и попросить его не сбивать цену.

Свидетельницей телефонного разговора Петра с Софроновым стала первая жена Волкова Ирина. Нет, дело не в этом. Лена вздохнула, понимая, что мысль опять уходит куда-то в сторону. Стоп-стоп. Отмотаем на шаг назад и попробуем снова… Итак, разговор Эдика с Гречиной о сервизе услышал Волков. А что, если не только он один? Кто-то еще из гостей, стоя неподалеку, мог услышать обрывки беседы про антикварный сервиз, который Гречина была готова купить после экспертизы.

Волков прекрасно понимал, что речь идет о мейсенском сервизе «Галантная сцена по мотивам Ватто». Он знал об этом, потому что сам нашел для