Вместе с войной где-то на периферии погруженного в сон сознания жил образ Лены Акимовой, в которую Леха был безответно влюблен. Впрочем, он не позволял себе страдать по этому поводу, вполне компенсируя недостаток внимания девушки любвеобильностью случайных девчонок, подцепленных в ночных клубах. Просто Лена оставалась неким символом чистоты и совершенства, к которому Алексея тянула неведомая сила, не позволяя все же приблизиться, очернить бестолковой жизнью лоботряса с «хвостами» почти по всем предметам, стопроцентного кандидата на отчисление…

Чечелев в очередной раз вынырнул из дремы, чутко прислушался. что-то было не так. Он потихоньку сполз с трубы. Прижал приклад автомата к плечу. где-то совсем рядом послышались тихие голоса, мелькнул свет.

Кто это?!!

Алексей стиснул челюсти, до рези в глазах всматриваясь в черноту.

Вот! Опять!

Донесся чей-то голос:

– Осторожнее, мама, здесь перемычка, не запнись.

кто-то ответил:

– Знаю я, Наташа, ведь ходили уже здесь тыщу раз.

– Это я на всякий случай, мама.

«Гражданские, что ли? – подумал Чечелев. – Где же они прячутся и чем живут? Сколько их, чью сторону в войне занимают? Есть ли оружие?»

Когда источник света стал устойчивым, Алексей увидел два силуэта, двигавшихся в его направлении.

– Мам, здесь посветлее, вон, та дырка. Постоим, посмотрим на небо. Сегодня с утра стреляют. И когда только это закончится! Постоим, посмотрим, а потом еще метров сто, и придем.

– Наташа, я прекрасно помню, сколько идти, что ты со мной словно с полоумной общаешься? – укоризненно ответила женщина.

– Не выдумывай, ничего такого я не подразумевала, просто, когда разговариваешь, не так страшно идти в темноте.

– Да, это так.

К тому моменту, как незнакомки поравнялись с Чечелевым, он успел скользнуть по трубе и, распластавшись, втиснулся между стеной и самой трубой. Женщины прошли чуть дальше.

Алексей, убедившись, что их только двое, прикрикнул:

– Стоять! Руки вверх!

Обе незнакомки одновременно испуганно вскрикнули. Их голоса тревожным эхом унеслись в темноту теплотрассы.

Та, что помоложе, попросила дрожащим голосом:

– Не стреляйте… Не надо…

Она выставила перед собой керосиновую лампу – где только раздобыла этакий раритет! – пытаясь понять, откуда идет голос, и как это они прошли мимо и никого не увидели.

– Я сказал, руки вверх, – повторил Студент с угрозой в голосе.

Руки незнакомок немедленно вытянулись еще выше, отсвет лампы дрогнул, задрожав мутным пятном на своде теплотрассы.

– Кто такие? – спросил Чечелев.

– Жуковы мы, – ответила молодая. – Я Наталья Жукова, а это моя мама, Ольга Анатольевна Жукова. Мы прячемся здесь. Давно уже.

– Оружие есть?

– Нету.

– Сколько вас?

– Двое только. Не стреляйте. Не надо.

– опóзеры где?

– Мы не знаем.

– Ладно, опустите руки.

Чечелев вылез из своего укрытия, приблизился к женщинам, рассматривая их более тщательно. Обе бледны, вероятно, Из-за света лампы, а может, по причине постоянного, по их словам, сидения под землей. Старшей на вид лет пятьдесят, а молодой лет двадцать пять. Не исключено, что лет им меньше, все-таки образ жизни и скудная потрепанная одежка, более подходящая к дачному сезону для посадки или копки картошки, не способствовали цветущему виду.

– Куда вы шли?

Женщины тянули с ответом.

– Я задал вопрос, – с нажимом произнес Алексей.

Младшая, видимо, решившись, сказала:

– Мы шли к продуктовому складу. Он отсюда метрах в ста по этому проходу.

– Откуда в теплотрассе продуктовый склад? – удивился Чечелев.

Ответила уже мать девушки:

– Мы полагаем, в результате обстрела прямым попаданием разрушило здание, в котором был магазин с подсобными помещениями. Часть всего этого обрушилась в теплотрассу. Вот мы и берем там продукты – консервы, вермишель там всякую. Мы можем поделиться, если вы обещаете не тронуть нас…

– Мама! – укоризненно воскликнула девушка.

– А что, Наташа! Молодому человеку тоже надо что-то кушать!

– Я не про это, мама! Причем здесь продукты?

– Спасибо, я не голоден, – хмыкнул Чечелев. – Сколько ж вы тут прячетесь?

– Год почти, – вымолвила девушка.

Леха от удивления аж присвистнул.

– Год?! Нехилый там магазин, я смотрю, если еды вам на год хватило! И что, крысы не растащили?

– Тащат, куда ж от них денешься, – вздохнула Ольга Анатольевна. – Но мы, что могли, подняли на возвышение, чтобы эти мерзкие твари не сумели достать.

– Понятно. А на поверхность, вы что, тоже год не выходите?

– Почему же, выходим, – с достоинством ответила Наталья. – Вы не думайте, что мы тут какие-то узники подземелья. У нас и вода есть, и удобства необходимые.

– А воду где берете? – опять удивился Чечелев. – Из трубы?

– Зачем же из трубы. Из Енисея, – ответила девушка. – Кипятим, пьем, моемся.

– И что, никто не знает, что вы прячетесь здесь?

– Никто, – уверенно ответила Ольга Анатольевна. – Время такое, молодой человек. Чем меньше общаешься с посторонними, тем лучше.

– Что же вы с беженцами не ушли, когда возможность была?

– А куда идти? – тяжело вздохнула Ольга Анатольевна. – Кому мы нужны?

– Понятно, – задумчиво ответил Чечелев. – Идите.

– Вы отпускаете нас? – недоверчиво спросила Наталья.

– А на кой вы мне нужны? – усмехнулся Леха. – Своих проблем через край.

Женщины, не веря, что все так просто разрешилось, неуверенно попятились, а потом потихоньку пошли, еще оглядываясь, ожидая окрика. Когда они проходили под дыркой, в которую Алексей спрыгнул, то не стали задерживаться, как собирались, а лишь подняли головы, на мгновение замерли и пошли дальше. Постепенно отсвет лампы пропал в темноте теплотрассы.

Чечелев думал о странностях и перипетиях войны. Вот ведь как может получиться! И живут ведь! На что только надеются? А на что, собственно, можно надеяться на войне? Уцелеть, выжить. Вот и все.

Алексей вздохнул. В последнее время он стал чувствовать себя значительно взрослее. Вон, и мысли какие появились. Раньше он о таком и не задумался бы. Война…

Через некоторое время с той стороны, куда ушли женщины, послышались приглушенные голоса. Чечелев вмиг насторожился, привычно сгруппировался у трубы, взял автомат на изготовку.