– Что тут замешана миледи, – отвечает он, впервые глядя мне в глаза. – Я подумал, что он ждет леди Хелену Хардкасл. Она всегда к нему хорошо относилась.

Я выпускаю его плечо:

– Вы ее тогда видели?

– Я… – виновато бормочет он.

– Вы никуда не ушли, – уверенно заявляю я. – Вы хотели увидеть, с кем встречается Чарли, поэтому спрятались где-то неподалеку и следили за ним.

– Ваша правда, сэр. Только я недолго за ними следил, просто мне за него боязно было.

– И почему вы об этом никому не рассказали? – насупившись, спрашиваю я.

– Мне запретили, сэр.

– Кто?

Он смотрит на меня, шевелит губами, превращая молчание в отчаянную мольбу.

– Кто, черт побери?!

– Ну, леди Хардкасл, сэр. Поэтому я и… Ну, она же не позволила бы Чарли ее сына убить. А если б он и убил, так она не велела бы мне молчать. Непонятно все это. Чарли не виноват.

– И вы все эти годы хранили тайну?

– Так ведь страшно-то как, сэр.

– Из-за кого вам страшно? Из-за Хелены Хардкасл?

– Нет. Из-за ножа. Которым Томаса убили. Нож нашли в хижине Карвера, под половицей. Поэтому и объявили, что Чарли – убийца.

– И почему же вам страшно, Миллер?

– Потому что нож мой. Копытный. За пару дней до убийства он пропал из моего дома. А еще у меня украли одеяло, стащили прямо с кровати. Я думал, что меня соучастником назовут, мол, что мы с Чарли вдвоем задумали убийство.

Меня обуревают лихорадочные размышления. Я рассеянно обещаю Миллеру не раскрывать его секрета и под проливным дождем бреду к особняку.

Майкл Хардкасл сказал, что в день убийства Томаса с Чарли Карвером был кто-то еще – тот, кто сбежал, раненный выстрелом из ружья Стэнуина. А вдруг это леди Хардкасл? В таком случае ей пришлось бы обратиться к врачу, но тайком от всех.

«Доктор Дикки?»

В день убийства Томаса в имении Хардкаслов были гости – все они и в этот раз приглашены на бал. Если Дикки сегодня здесь, значит он был в особняке и девятнадцать лет назад.

«Он ничего не скажет, он предан, как пес».

– Они с Беллом приторговывают наркотиками… – Я вспоминаю Библию со странными пометками, которую Дарби видел в спальне доброго доктора. – Этим можно воспользоваться и выпытать из него правду.

Я волнуюсь все больше и больше. Если Дикки подтвердит, что леди Хардкасл ранили в плечо, то подозрение в убийстве Томаса падет и на нее. Но зачем ей убивать родного сына или сваливать вину на своего возлюбленного, если верить лорду Хардкаслу?

Меня, точнее, Дэнса охватывает чувство, напоминающее радостное возбуждение. Старик всю жизнь, как охотничья собака, вынюхивает неоспоримые факты – единственное, что доставляет ему удовольствие. Громада Блэкхита на горизонте приближается, и я прихожу в себя. Подслеповатые глаза Дэнса видят особняк расплывчато, будто в тумане, не в запустении, а в былом величии, как в те дни, когда здесь гостили молодые Миллисент Дарби, Рейвенкорт и Хардкаслы, когда дети без страха играли в лесу, а их родители развлекались на балах, устраивали вечеринки, смеялись и пели.

Должно быть, все это было великолепно.

Ясно, что Хелена Хардкасл устраивает сегодняшний бал, пытаясь вернуть безвозвратно ушедшие дни. Однако лишь глупец поверит в то, что этим и объясняется все происходящее.

Возродить Блэкхит невозможно. Убийство Томаса Хардкасла опорочило имение, но все же Хелена Хардкасл почему-то пригласила на сегодняшний бал тех же людей, которые гостили здесь ровно девятнадцать лет назад. Прошлое откопали и приукрасили, но ради чего?

Если Миллер говорит правду, если Чарли Карвер не виноват в смерти Томаса Хардкасла, то, возможно, убийца – Хелена Хардкасл, которая и заманила всех нас в свои жуткие сети.

Вполне возможно, что именно она замышляет убийство Эвелины, вот только мне до сих пор непонятно, где искать Хелену Хардкасл и как ее остановить.

38

Джентльмены курят на ступенях парадного крыльца, рассказывают друг другу о своих вчерашних похождениях. Вслед мне несутся веселые приветствия, но я молча прохожу мимо. Ноги болят, поясница ноет, требуя горячей ванны, только сейчас не время расслабляться. Через полчаса начнется охота, ее нельзя пропустить. У меня слишком много вопросов, а те, у кого есть ответы, будут вооружены.

Беру из гостиной бутылку виски, ухожу к себе в спальню, выпиваю пару бокалов, чтобы снять боль. Чувствую, что Дэнс недоволен не только тем, что я признаю его слабость, но и моим желанием заглушить болезненные ощущения. Он ненавидит старость, считает преклонный возраст злом, разъедающим и поглощающим человека. Снимаю промокшую, заляпанную грязью одежду, направляюсь к зеркалу, потому что до сих пор не представляю, как выглядит Дэнс. Я уже привык к ежедневным перемещениям в новое тело, но смотрюсь в зеркало только потому, что надеюсь обнаружить хоть какой-то след настоящего Айдена Слоуна.

Дэнсу около восьмидесяти, и обличье у него под стать характеру, такое же иссохшее и блеклое. Он плешив, верхнюю губу обрамляют тонкие седые усы, а с черепа водопадом струятся морщины, удерживаемые на лице крупным римским носом, по обе стороны от которого темнеют тусклые глаза, ничем не выдающие того, кто скрывается внутри. Если, конечно, там кто-то скрывается. Дэнс всеми силами старается ничем не выделяться, обезличиться. Даже его костюмы – надо признать, отменного качества – выдержаны в серых тонах; только платок в нагрудном кармане и галстук-бабочка выбиваются из этой однообразной цветовой гаммы, да и те либо бордовые, либо темно-синие. В целом он производит впечатление человека, прячущегося от жизни.

Твидовый охотничий костюм жмет в поясе, но это терпимо. Согреваю горло еще одним бокалом виски, выхожу в коридор и стучусь в спальню доктора Дикки.

В комнате слышны шаги, дверь распахивается. На пороге стоит добрый доктор в охотничьем костюме.

– У меня в больнице меньше пациентов, чем здесь, – ворчит он. – Предупреждаю, я сегодня уже имел дело с ножевыми ранениями, потерей памяти и жутким избиением, так что жалуйтесь на что-нибудь поинтереснее. И желательно выше пояса.

– Вы сбываете наркотики с помощью Себастьяна Белла, – заявляю я, глядя, как улыбка сползает с его лица. – Он их продает, вы их поставляете.

Доктор белеет, как полотно, и прислоняется к дверной раме.

Заметив слабину, я продолжаю:

– Тед Стэнуин с удовольствием заплатит за эти сведения, но мне Стэнуин не нужен. Лучше скажите, был ли у вас пациент с огнестрельным ранением в день, когда убили Томаса Хардкасла, – может быть, Хелена Хардкасл или кто другой.

– Полицейские тогда тоже спрашивали меня об этом, и я ответил чистую правду, – хрипит он, расстегивая воротничок сорочки. – Нет, у меня не было таких пациентов.