Женщина-детектив поспешила разжать пальцы Маргред, которыми она вцепилась в край фотографии, чтобы не помять ее.

Маргред не обратила на это внимания. Перед глазами у нее все плыло. Желудок подступил к горлу.

— Может быть, принести вам что-нибудь? — предложил Рейнолдс. — Воды, например, или еще чего-нибудь?

Вода…

Маргред с трудом перевела дух. Сердце билось так сильно, что готово было выскочить у нее из груди.

— Нет, все уже прошло. Я в порядке.

— Вы узнаете ее?

Не говоря ни слова, Маргред отрицательно покачала головой.

— Не торопитесь, — негромко сказал Рейнолдс. — Я знаю, зрелище не для слабонервных.

— Да.

Маргред заставила себя еще раз взглянуть на лицо на фотографии. Кто-то попытался привести его в порядок, но замаскировать синяк на щеке или разорванные, кровоточащие губы было невозможно. Один распухший глаз почти закрылся. Другой… был вырван. Глазница была пуста.

Маргред зашипела сквозь стиснутые зубы.

— Вы уверены, что не видели ее раньше?

— Мне очень жаль, — сказала Маргред.

Она обращалась не к детективам. Она разговаривала с женщиной на фотографии. С убитой селки. С Гвинет из Гиорта.

Детективы покинули дом Люси, унося с собой фотографию и свои подозрения.

Маргред вздрогнула и крепче обхватила себя руками. Гвинет была мертва, зарезана, убита. Ее освежевали, как детеныша гренландского тюленя. Маргред не могла забыть о судьбе, уготованной другой селки. И больше не могла игнорировать свою собственную.

Какой бы демон ни набросился на нее из темноты, он никуда не делся и наверняка продолжает охоту. Следовало ожидать, что он, скорее всего, вернется за ней.

Ее снова пробрала дрожь. Но не только над ней нависла опасность. Если другой элементаль начал охоту на ее соплеменников, если огонь пошел против воды, значит, на кону было нечто намного большее, чем смерть Гвинет или спасение Маргред. Под угрозой оказалось равновесие сил в мире. А это могло привести к… уничтожению. Уничтожению земли и моря, и всего, что их населяло.

Ее рода. Людей, Калеба. Всех без исключения.

Маргред до боли закусила губу и почувствовала вкус крови. Это было обязанностью принца, его битвой. А она не готова к такому повороту событий. Всегда плывущая по течению, погруженная в смену времен года, получающая удовольствие от плавания, солнечного света и секса, она не имела нужных знаний и опыта, привычки размышлять или пылкого темперамента, которые требовались для того, чтобы вести войну с себе подобными.

Одним словом, она, как сказала бы Реджина, оказалась в заднице.

Она боялась умереть и боялась того, что ждало ее впереди.

И едва ли не впервые за много веков она была в ярости. Под шоком и страхом бурлил гнев — подобно углям, покрытым пеплом в костре демона.

Гвинет непрошеной гостьей вторглась на территорию Маргред и домогалась ее мужчину. Но, даже браконьерствуя, Гвинет никак не заслуживала смерти.

Входная дверь отворилась. От неожиданности Маргред подпрыгнула.

В прямоугольнике света, падающем из коридора, стоял Калеб, высокий и крепкий, как дуб, с ресницами-листьями, бросающими глубокую тень на лицо, и выгоревшими на солнце волосами. На лбу, между бровей, у него залегли крошечные морщинки усталости или разочарования, заодно взявшие в скобки и утолки рта.

Он, стоя здесь, выглядел настолько на своем месте, это было так хорошо и правильно, что Маргред позабыла о том, что он ей не верит. Забыла о том, что совсем недавно злилась на него. Волна беспокойства и облегчения подхватила ее и бросила в его объятия без малейших раздумий и колебаний.

Калеб крепко обнял ее. Она прижалась к нему. Ей нужно было ощутить его крепкие объятия и железные мускулы, чтобы убедиться в том, что он действительно здесь, рядом. Он был цел. И он был здоров.

Он зарылся лицом ей в волосы.

— Все в порядке, — прошептали его губы.

Это лишний раз подтверждало, что он не имеет ни малейшего представления, о чем говорит. Демон вышел на охоту, а давешние двое детективов практически открыто обвинили шефа полиции в убийстве.

Маргред закрыла глаза. Он него чудесно пахло — землей и солнечным светом, потом и… Калебом. Его руки крепко держали ее, а плечо было круглым и твердым, как яблоко. Пуговицы его форменной рубашки царапали ей щеку. Но даже это прикосновение было ободряющим напоминанием о том, что она еще жива.

Она уперлась лбом Калебу в грудь, впитывая уют и безопасность, которые излучало его тело.

Всего лишь временный уют, напомнила она себе. Иллюзорная безопасность.

Но все-таки у нее была своя гавань, свое убежище.

— Ты знала ее! — громыхнул его голос.

Это был не вопрос, а утверждение.

Она кивнула, по-прежнему не отрываясь от его груди. Под ее ладонью, спокойное и уверенное, билось его сердце. Грудь его поднималась и опускалась в такт дыханию.

— Кто она была?

— Ее звали Гвинет. Она была селки.

— Так я и думал.

Маргред подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Почему?

Уголки его губ дрогнули в улыбке, но глаза по-прежнему оставались серьезными. Он, не отрываясь, смотрел на нее.

— Паутинка между пальцами.

Ага.

— Вещественные доказательства, — пробормотала она.

— Да.

Маргред постаралась скрыть и подавить разочарование. Итак, он все еще не был готов принять ее историю на веру. Но, по крайней мере, он хотел выслушать ее.

— «…когда вы исключите невозможное, то остается только правда, какой бы невероятной она ни казалась…» — процитировала она. Почувствовав, что он растерян и удивлен, она улыбнулась.

— Шерлок Холмс. Я читаю твои книги.

— Я рад за тебя. — Он помассировал шею. — Эта… женщина, селки… что привело ее сюда?

Образ Гвинет был еще слишком жив в памяти Маргред, она еще не забыла дразнящие нотки в ее голосе, алчное, оценивающее выражение ее глаз.

«Я слыхала, ты и сама хорошо поохотилась… в Мэне, не так ли?»

— Течение.

— Не говори ерунды.

Сердце у нее учащенно забилось.

— Но это правда. — Пусть и не вся.

Либо Гвинет уделяла недостаточно внимания политике и не знала о затруднительном положении, в котором оказалась Маргред, либо же ей попросту было все равно.

— Твой остров находится как раз посередине между арктическим течением и Гольфстримом, подобно… подобно отелю на перекрестке. Удобное место отдыха для любого, кто задумал пересечь океан.