– Если тебе нравится водиться с немытой солдатней, поищи себе кого-то еще, – сердито бросил ей Викс. Когда он злился, у него краснели уши, что Сабина не могла не заметить. – Всегда найдется какой-нибудь вонючий опцион, который не прочь переспать со шлюхой.

– Вряд ли до этого дойдет, – пробормотала Сабина. – Если ты не хочешь, чтобы я осталась, хорошо, я вернусь в обоз и хорошенько высплюсь. Я понимаю, вам надо рано вставать, я же хочу попытаться пройти до первого привала пешком. Пусть я всего лишь жена легата и не привыкла к долгой ходьбе. Но я надеюсь не отставать, ведь мне не придется тащить на себе вещмешок и две жерди для частокола.

Викс уставился на нее. Сабина взяла грязную овечью шкуру, которая служила ей вместо тонкой шерстяной паллы. Впрочем, оно даже к лучшему, ведь в паллу могли в два счета сорвать с ее плеч, стоило ей сделать шаг от обоза и офицерских палаток.

– Скажи, Викс, ты будешь пускать меня к тебе в гости?

Викс не ответил. Он по-прежнему стоял, словно статуя, рядом со входом в палатку, глядя на нее в упор. Боги, она уже забыла, какой он рослый! Затем он наклонился и, порывшись в сумке, сунул ей в руку какую-то вещицу.

– Возьми это с собой.

Сабина посмотрела на тяжелую серебряную серьгу, украшенную гранатами, у себя на ладони.

– Я думала, ты давно ее продал.

– Мне никто не хотел давать за нее ту цену, которую я просил, – хмуро ответил Викс. – Я пробовал подарить ее моей девушке, но она сказала, что одна серьга ей ни к чему. Так что бери ее себе. Потому что мне она ни к чему.

Сабина почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло.

– Ты зачем здесь? – повторил свой вопрос Викс.

– Я же сказала тебе. Хочу посмотреть мир. А если получится, слегка изменить его к лучшему.

– Нет, я имею в виду… – Викс отчаянным жестом провел рукой по волосам. Казалось, он вот-вот зарычит. – Почему ты здесь? Зачем ты преследуешь меня?

– Если я хочу посмотреть мир, – ответила Сабина, – то лучше сделать это вместе с тобой.

Викс протянул руки и, взяв ее за плечи, приподнял, так что их глаза оказались на одном уровне. Лицо его было каменным.

– Наверно, я пожалею об этом, – хмуро сказал он.

И поцеловал ее в губы.

– Привет! – обратилась Сабина к остальным обитателям палатки, когда они с Виксом вышли на свежий воздух. – Мое имя Сабина. И я по вечерам иногда буду обитать в вашей палатке. Но я всегда буду платить вам за эту честь. Скажите мне, сколько я вам должна. Мы постараемся не производить слишком много шума, по крайней мере, в будущем. Кстати, что это у вас в котелке? Чечевичная каша? Скажу честно, я страшно проголодалась. Прыщ, а как ты получил свое прозвище?

Сабина наложила две миски чечевичной каши. Одну она протянула Виксу, а сама, скрестив ноги, уселась перед костром с другой. Остальные обитатели контуберния сели рядом с ней. Последним на землю опустился Викс.

– Никому ни слова, – предупредил он и, обняв Сабину за плечи, устроился с ней рядом.

Тит

«Всего две недели на марше, – подумал Тит, – а большинство легатов уже заметно устали». Грязь на сапогах, щетина на когда-то гладко выбритом подбородке, вода, затекающая в палатку. Большинство легатов. Но только не Адриан.

– Проследи за тем, чтобы эти письма были отправлены по назначению, после чего забери следующую партию корреспонденции, – приказал Титу Адриан, не отрывая глаз от восковой таблички, на которой он что-то писал своим размашистым почерком. – Передай префекту лагеря, чтобы он пришел ко мне завтра до начала марша. Мне не нравится ситуация с запасами зерна. Кто-то явно мошенничает, и если это не он, то я хочу знать, кто именно.

Вот это уже лучше.

– Рапорт императору? – напомнил Тит, пытаясь не выронить кипу свитков и восковых табличек.

– Я составлю его сам. Луций, а где тот рапорт от старшего центуриона о нарушении субординации в четвертой когорте?

Палатка легата Адриана гудела как улей: адъютант что-то пытался найти среди книг, аккуратно сложенных в ящиках. Стол был завален горами документов, готовых и почти готовых, и тех, к которым еще не прикасались. Рядом, с кувшином вина наготове, стоял раб. По соседству с ним другой – но только с футляром для перьев. Здесь же в ожидании, когда будут готовы его восковые таблички, нервно расхаживал взад-вперед какой-то трибун. Мимо Тита, с запиской, пробежал третий. Секретарь регистрировал свитки, а раб тем временем счищал грязь с сапог легата, в которых тот проходил целый день. Вторая, чистая, пара уже стояла в углу. Еще один секретарь записывал письмо, которое ему диктовал Адриан.

– Не забудь добавить в конце: «рукой Публия Элия Адриана».

Сам Адриан тем временем неспешно дописывал собственный рапорт. Единственный, кто не был ничем занят, это старый пес, который спал, положив Адриану на ногу голову.

– Старший центурион прислал записку, – доложил Тит, воспользовавшись короткой паузой. – Он напоминает, что ты хотел провести завтра смотр второй когорты.

– Спасибо, я помню.

За неделю похода Тит успел заметить, что Адриан ничего не забывал. Он лично присутствовал и при наказаниях, и при награждениях, пусть это был лишь рядовой легионер. Он также помнил имена не только высших офицеров, но и центурионов, и когда у легионеров возникал повод для жалобы, они знали, что могут обращаться напрямую к легату, минуя трибуна. Адриан никогда не станет спихивать решение вопроса на последнего. Наоборот, внимательно выслушает и вынесет свой вердикт.

Все дни Адриан, облаченный в боевые доспехи, проводил в седле. Еще никто ни разу не видел, чтобы он путешествовал в паланкине. Конь под ним был выносливый и мощный, и вместе с седоком его можно было принять за кентавра. Работал Адриан до глубокой ночи. Он как будто не замечал, что секретари, адъютанты и трибуны уже валятся с ног от усталости. Сам он, хотя и ложился за полночь, утром поднимался рано, как простой легионер. Он всегда оставался спокон. И что самое удивительное, Адриан всегда оставался спокоен и чист: в безупречно начищенных доспехах, с аккуратно подстриженной бородой, как будто только что вышел из бань.

– Высокородная Сабина тоже прислала тебе записку, – произнес Тит. – Спрашивает, будешь ли ты обедать с ней сегодня вечером.

– Нет, вечером я занят. Передай ей мои сожаления.

Тит вздохнул. Он был рад, когда узнал, что Сабина будет сопровождать их в походе. Это значит, что теперь он будет видеть ее каждый день. Увы, она лишь однажды ступила под своды гудящей, словно улей, палатки своего мужа. Когда же Тит в последний раз подъехал к ее паланкину, оказалось, что тот пуст.

– Госпожи нет, – пояснила рабыня. – Она отъехала посмотреть местность.

– Смотрю, ты уютно устроилась, – не удержался от колкости Тит. В отсутствие хозяйки, рабыня устроилась на ее подушках и сидела, обмахиваясь, ее пышным веером.