Кэрол отбросила со лба мокрую прядку волос.

— А что имеет значение? — спросила она.

— Что? — Дэнни допил скотч и пытался снова привлечь внимание бармена. — Извини, детка. Что?

— Что имеет значение, Дэнни?

Он подождал, пока ему нальют еще, а потом улыбнулся, почти как святой.

— У меня появился шанс сделать настоящий прорыв. Доктор Сингх сам сказал, что я дошел до той точки, когда все можно повернуть вспять. Но…

Кэрол хорошо знала эту интонацию. Она молчала.

Дэнни снова взял ее руки и стал растирать их, как будто они были холодные. На самом деле это у него они были ледяными.

— Но мне нужна помощь… — начал он.

— Деньги, — продолжила Кэрол.

Дэнни отбросил ее ладони и сжал кулак. Кэрол отметила, до чего пухлыми, бледными и слабыми стали его руки, как будто все мускулы, что были в них когда-то, заменил жир. «Или кремовая начинка, — подумала она. — Как в тех баварских донатах с кремом, которые он любил».

— Не просто деньги, — прохрипел он. — Помощь. — Я готов сделать шаг к тотальной реинтеграции, и доктор Сингх говорит…

— Тотальной реинтеграции? — переспросила Кэрол. Это звучало как название нового пакета программного обеспечения для телека, которое Вэл собирался купить.

Улыбка Дэнни стала снисходительной:

— Ага. Полное воспоминание. Полная реинтеграция всей прошедшей жизни на основе душевного самопознания, приобретенного в ашраме. Это как… знаешь… как перевод старого газового автомобиля на электричество или метан. В ашраме есть люди, которые уже могут вспомнить предыдущую жизнь, но… господи, знаешь… мне кажется, мне повезет, если я справлюсь с этой. — И он снова издал скрипучий смешок.

Кэрол кивнула.

— Тебе нужны деньги на флэш для этой терапии, — сказала она. — Сколько? И на какой срок?

Если бы Дэнни слушал внимательно, то по тону сразу понял бы, до чего ей это не интересно.

— Ну, — сказал он взволнованно, очевидно, думая, что у него появился шанс, — полная реинтеграция, это… знаешь… полная. Я уже ликвидировал все, что имел… квартиру в Лейкшоре, «Крайслер Электрик», акции, которые оставил мне Уолли… но мне нужно куда больше, чтобы… — Он осекся, увидев выражение ее лица. — Эй, Кэрол, это же не один раз заплатить. Это как… ну, вроде… как закладная или кредит на машину. Если разделить всю сумму на время, о котором мы говорим, выходит не так много, и…

Кэрол ответила:

— Ты ведешь речь о том, чтобы во флэше вспомнить заново всю свою жизнь.

— Ну… знаешь… в общем-то… да.

— Полная реинтеграция, — сказала Кэрол. — Тебе сейчас сорок четыре года, Дэнни, и ты собираешься прожить под флэшем всю жизнь.

Он выпрямился, выпятил подбородок, пытаясь выглядеть грозно, как раньше. Но теперь, бледный, толстый, обрюзгший, казался жалким.

— Легко смеяться над тем, кто хочет быть уязвим, — сказал он. — Я пытаюсь разобраться в своей жизни.

Кэрол тихо рассмеялась:

— Дэнни, тебе будет восемьдесят восемь, когда кончится этот флэш.

Он наклонился вперед, как будто собирался рассказать ей секрет. Голос был плаксивый и доверительный.

— Кэрол, жизнь — это лишь один оборот колеса. Гораздо важнее то, что будет с нами, когда он кончится.

Кэрол встала:

— Дэнни, что будет с тобой, ясно. Ты обанкротишься. — И она пошла прочь.

— Эй, — крикнул вслед Дэнни, не вставая. — Я забыл спросить… как Вэл?

Кэрол вышла под дождь и, не в силах вспомнить, где находится автобусная остановка, как слепая, пошла к Гражданскому Центру пешком.

Вэл и его друзья сидели, привалившись к стальным опорам виадука в пятидесяти футах над бетонным ложем реки, когда Койн вдруг подпрыгнул, схватил Вэла за плечо и сказал:

— Бинго!.. Ты, часом, не новости в очках смотришь? — спросил, ухмыляясь и кивая чему-то, что видел в своих.

— Новости? — спросил Вэл. — Ты что, прикалываешься?

Койн снял очки:

— Я не прикалываюсь, дорогой мой Вэл. Нам только что прислали джапа.

Вэл почувствовал, как у него упало сердце.

— Нам прислали джапа, нам прислали джапа, — закурлыкал Салли.

— Что происходит? — спросил Джин Ди, выходя из десятиминутного флэша. Судя по оттопыренным спереди штанам, Вэл решил, что его дружок опять смотрел про изнасилование испанской девчонки.

— Новостной флэш, — ухмыльнулся Койн. — Большое оживление в Гражданском Центре. Мэр только что отправился туда, а с ним — его японский кореш, советник Морозуми.

— Гражданский Центр, — сказал Вэл. — Моя ма там работает.

Койн кивнул:

— Ныряем в тот клевый подземный комплекс, который ты нам показал, на Ферст-стрит. Выходим у плазы VIP на Темпл-стрит. Делаем ноги через тоннель в парк Пуэбло, а оттуда диди мао на автобусе. Чертов пистолет бросим в чертовом тоннеле.

— Не получится, — сказал Вэл, ломая себе голову в поисках объяснения почему.

Койн пожал плечами:

— Может быть, и нет. Зато это самый быстрый способ проверить.

— Не получится, — твердил словно мантру Вэл, следуя за друзьями.

Роберт впервые за много лет чувствовал себя по-настоящему живым, когда следил, как внук и его друзья входят в гусеничный автобус, и влезал в секцию, следующую за ними. Он шагал легче, видел четче, а голова как будто очистилась от паутины. Стоя на задней площадке второй секции, он через раздвижные двери следил за Вэлом, чтобы не пропустить, когда мальчики соберутся выходить.

Роберт не знал, прав ли терапевт, утверждая, будто его флэшемания — это проявление чувства вины за то, что он не сумел защитить жену от последнего приступа рака.

— Вы же знаете, — говорила ему программа, — что и через пятьдесят с лишним лет после смерти президента Кеннеди тысячи людей одержимы теориями заговора, так никогда и не получившими подтверждения.

— Не верю я ни в какие заговоры, — проворчал Роберт.

Бородач на АйТиВи-стене улыбнулся:

— Нет, но ваши фантазии на тему неудачной попытки защиты повторяются снова и снова.

Роберт изо всех сил старался не злиться. Он промолчал.

— Ваша жена умерла… сколько лет назад? — спросил советник.

Роберт знал, что программа знает.

— Шесть, — сказал он.

— А как давно страна пережила пятидесятилетний юбилей убийства?

И все же простодушное упорство этих вопросов не смогло не рассердить Роберта. Но он обещал Кэрол и клерку из медикэйд, что пройдет через эту сессию.