Плывя на волне своих ощущений, настоящая Кэрол понимает простой факт: мужчины любят вспоминать лучшие сексуальные мгновения, — Кэрол слышала, как они об этом говорят, — в то время как женщины в большинстве своем путешествуют в прошлое, чтобы заново пережить времена, когда близость и счастье были всего острее. Это не значит, что в своих воспоминаниях она избегает секса. Сейчас они с Дэнни поднимутся в комнату и следующие тридцать минут проведут так бурно, как дай бог всякому, — и все же самыми притягательными для нее являются те мгновения, когда она чувствовала себя наиболее любимой, когда ощущение близости почти столь же ощутимо, как жар горячего тропического солнца над головой.

Кэрол поворачивает голову и прикрывает глаза ладонью: якобы для того, чтобы заслониться от солнца, на самом деле для того, чтобы еще раз взглянуть на лицо Дэнни так близко к ней. Его глаза закрыты. Бисеринки воды блестят на ресницах. Он слегка улыбается.

Ублюдок взял с собой в ту поездку флакон флэша. В последний вечер он покажет его мне, объяснит, как им пользоваться, и предложит вспомнить наш первый секс — с кем-то другим! Он ухитрился превратить ту последнюю ночь в двойной менаж-а-труа.

Кэрол пытается задушить эти мысли и свой теперешний гнев, пока тогдашняя Кэрол трет глаза, как будто убирая попавшие в них песчинки, на самом деле стирая слезы счастья.

Полицейский в желтом дождевике машет мотокортежу внизу, и Роберту хочется его подстрелить. Хорошо хоть, коп стоит между рабочими и перилами, значит, никто ничего не бросит вниз. Роберт бросает взгляд вправо, на людей, которые едят ланч, сидя на ступеньках кирпичного здания, которое возвышается как раз там, где дорога, обогнув большую травяную площадку, ныряет влево, под железнодорожную эстакаду. Люди машут руками. Не заметив ничего подозрительного, Роберт снова сосредоточивается на железнодорожном мосту впереди.

«Давай! Пошел! Слезай и беги!»

Он стоит на левой подножке автомобиля сопровождения. Очень жарко.

— Полпути к базе, — говорит в рацию их командир, Эмори Робертс, на переднем сиденье. — До места назначения пять минут.

Роберт представляет место назначения, зал огромного торгового центра, где Ланцер должен будет выступить перед сотнями техасских бизнесменов. Настоящий Роберт чувствует усталость от жары. «Не обращай внимания. Вперед!» Резкий звук вспугивает голубей, которые кружат над травой: «Господи, кто-то из этих дураков-рабочих выпустил сигнальную петарду». Он кричит, стремясь заглушить эту мысль, докричаться сквозь нее до себя прежнего. Годы тренировок и опыта псу под хвост из-за каких-то двух секунд непонимания. И только посмотрев снова вперед и увидев, как руки Ланцера поднимаются в безошибочно узнаваемом жесте жертвы пулевого ранения, молодой агент начинает двигаться.

Дистанцию, разделяющую два автомобиля, невозможно пробежать быстрее. Роберт хватается за металлический выступ, как раз когда третья пуля попадает в президента.

«Господи. Пуля ударяет в него на долю секунды раньше, чем я слышу звук удара. Я никогда раньше этого не замечал».

Голова Ланцера растворяется в мареве розовой крови и мозга.

Роберт хватается за металлическую рукоять и вскакивает на выступ с номером автомобиля, как раз когда тяжелый «Линкольн» прибавляет газ. Нога Роберта соскальзывает с номерной пластины, и разгоняющийся кабриолет тянет его за собой.

«Опоздал. Две секунды. Хотя бы полторы. Но мне никогда не догнать их».

Женщина в розовом выползает на багажник автомобиля в истерической попытке вернуть осколок черепа Ланцера, чтобы никто больше не увидел того, что только сейчас видела она.

Роберт внутри себя тщетно пытается закрыть глаза, чтобы не видеть следующие минуты ужаса.

Вэл встал и вышел из дома еще до завтрака. За кофе Кэрол обнаружила, что по-настоящему говорит с отцом, что было необычно:

— Сегодня у тебя консультация, да, пап?

Роберт хмыкнул.

— Ты ведь пойдешь? — Кэрол слышала менторские нотки в своем голосе, но ничего не могла поделать. «В какой момент, — подумала она, — мы становимся родителями своих родителей?» — «Когда они впадают в маразм, дряхлеют или сходят с ума», — приходит ответная мысль.

— А разве я пропустил хоть одну? — отвечает отец немного сварливо.

— Не знаю, — говорит Кэрол, глядя на часы.

Роберт издает неприличный звук:

— Узнала бы. Чертова программа терапии названивала бы тебе и засыпала сообщениями до тех пор, пока бы ты не связалась с ними лично. Прямо как программа учета прогулов в школе… — Старик резко замолчал.

Кэрол подняла голову:

— Вэл опять прогуливает?

Немного помешкав, отец пожал плечами:

— А какая разница? С тех пор, как я окончил школу, там только и учат, что ручку держать…

— Черт побери, — выдохнула Кэрол. Сполоснув кружку для кофе, она сунула ее в посудомойку. — Я с ним поговорю.

— Тяжелый день? — спросил отец, как будто ему не терпелось сменить тему.

— Хм-м-м, — сказала Кэрол, надевая накидку. «Встреча с Дейлом Фричем во время обеда», — внезапно вспомнила она. После ночных флэшей она почти забыла. Может, после разговора с его чокнутым информатором удастся заехать в африканскую часть города прикупить еще флэша, а потом вернуться на работу. У нее осталась всего одна тридцатиминутка.

«Хонда» зарядилась лишь на четверть. До работы доехать хватит, а обратно никак, придется заряжаться в Гражданском Центре по двойным ценам. А потом еще и за ремонт платить, тоже дорого.

— Черт, — ругнулась она, пнув обшарпанный бок своей девятилетней кучи дерьма. — Отличное начало дня.

Только выруливая на направляющее шоссе, она вспомнила, что не простилась с отцом.

— Классные тут тоннели, — сказал Койн. — Долго, правда, на автобусе пилить, но все равно классно. Как ты, говоришь, их нашел?

— Мне мама пару лет назад показала, когда начала работать в Гражданском Центре, — сказал Вэл. — Здесь раньше были моллы и всякое барахло. Потом, после Большого Коллапса, тут держали зэков, прежде чем запереть их окончательно.

Салли и Джин Ди были впечатлены и слегка нервничали. Эхо их шагов мешалось со звуком капели в коридорах. Лампы не работали, но видеоочки усиливали рассеянный свет, проникавший сквозь вентиляционные решетки.

— Так ты говоришь, что эти ходы тянутся от самого Гражданского Центра, где твоя старуха работает, до парка Пуэбло на том конце один-ноль-один? — спросил Койн.

— Ага. — Остановившись у забитой досками витрины, они прикурили сигареты и пустили по кругу бутылку вина. Усиленные очками вспышки спичек полыхнули, как зажигательные бомбы.

— По-моему, тебе надо сделать джапа, — сказал Койн.

Вэл вскинул голову:

— Джапа?