Прежде чем Эмили успела что бы то ни было сказать, он бросился прочь от нее, потому что Робин поднял руку и свистом подозвал его, словно собаку.

Эмили чувствовала, что устала до предела, до глубины души. Все, чего ей хотелось, это лечь лицом вниз и погрузиться в сон. Когда девочек наконец отправили спать в их комнату, она с трудом поднялась по лестнице, но стоило ей свернуться калачиком на постели, как ее снова начали терзать сомнения и тревога за Лиззи и раздражение из-за Сэма. Что, если он совершит какую-нибудь глупость? Что бы ни задумал Робин, он отойдет в сторону и заставит Сэма расплачиваться вместо него – в этом девочка была совершенно уверена. Но гораздо больше, чем тревога за Сэма, ее мучило беспокойство за Лиззи. Миссис Клеггинс сказала ей то же самое, что и Хетти:

– Ее забрал с собой доктор Окстон. Вот и все, что я знаю.

Не мог же доктор просто забрать ее и никому не сказать, что с ней? Мисс Сара наверняка что-то знает, даже если ничего не знает ее служанка.

Каждый день по пути на фабрику она не сводила взгляда с дома Блэкторнов, надеясь хоть одним глазком увидеть в одном из окон мисс Сару. Иногда она слышала кудахтанье кур, однажды увидела во дворе синее платье Хетти. Она попыталась вырваться из вереницы остальных работниц фабрики, но Крикк рявкнул на нее, веля возвращаться на место, и взгляд его был подобен удару локтем под дых. Весь день во время работы она оглядывалась через плечо, решив, что если снова увидит мастера Криспина, то соберется с духом и заговорит с ним. Может быть, однажды с ним будет мисс Сара. Иногда она заходила к ним. И если это случится снова, она наверняка узнает Эмили и улыбнется ей своей обнадеживающей улыбкой. Больше девочке ничего не было нужно. Но тянулись дни, а из хозяйского дома никто не приходил.

Хетти и Сара дежурили подле Лиззи всю неделю по очереди. Миссис Блэкторн в комнату не приходила никогда; она решила для себя, что ничего не хочет знать об этом ребенке. Получив запрос от миссис Клеггинс из дома для учеников, ответила, что ребенок находится на попечении доктора. Она убедила сама себя, что доктор Окстон действительно забрал девочку. Если ей встречались Хетти или собственная дочь, поднимающиеся по лестнице с миской воды в руках, она просто отворачивалась. Женщина полагала, что ее работа заключается в том, чтобы ее муж и сын были сыты и счастливы; а их работа состояла в том, чтобы руководить Бликдейлской фабрикой. А чем занимается в свободное время Сара – личное дело дочери.

Однажды, спустя несколько недель после происшествия, в смену Хетти Лиззи вышла из состояния комы. Ей казалось, что ее закутали в кокон; спутали ноги тугими веревками, привязали к бокам руки, не давали открыть глаза и рот. Она попыталась заговорить, но ничего не получилось. Она попыталась выпутаться из кокона, но не смогла – паутина была слишком крепка, требовались чересчур большие усилия. Она попыталась выбраться из темноты, но та оказалась чрезвычайно глубокой. Это произошло за несколько часов до того, как девочка проснулась снова. Почувствовала, что вырывается из темного водоворота. Глаза медленно открылись и увидели свет.

Рядом с ней дремала Хетти, держа ее за руку. Почувствовав, что рука высвободилась, женщина открыла глаза и увидела удивленный взгляд Лиззи.

– Где я? – поинтересовалась девочка.

– О Лиззи! – воскликнула Хетти. – Ты проснулась! Тебе лучше! Тебе лучше? Не шевелись! Лежи тихонько! Ох, господи, тебе действительно лучше?

Лиззи смотрела на нее непонимающим взглядом.

– Где я? – снова спросила она.

– Ты в комнате мисс Сары!

– Мисс Сары?

– Мисс Блэкторн. – Хетти растирала руки Лиззи, словно ее все еще нужно было согревать. – Она ухаживала за тобой.

– Мисс Блэкторн? – нахмурилась Лиззи. – Кто такая мисс Блэкторн? – Она снова закрыла глаза и провалилась в сон, но это был естественный сон, в этом Хетти была уверена. Не кома. Щеки уже не были смертельно бледны, веки слегка трепетали, словно сон был очень поверхностным. Набравшись смелости, Хетти отпустила руку девочки и бросилась на поиски Сары, которая сидела и шила на первом этаже.

– Она проснулась! Она разговаривала! – прошептала она. – Кажется, этот ребенок будет жить!

Лиззи снова проснулась, ей снился приятный сон о былых временах: как она сидит у очага вместе с женщиной, мальчиком и еще одной девочкой. Она не знала, кто они такие, но эти люди отчего-то вызывали у нее чувство уверенности и безопасности. Девочка открыла глаза, окинула взглядом незнакомую комнату, задумалась. Она не могла вспомнить ничего из того, что происходило с ней. Она понятия не имела, почему лежит на чистых простынях в комнате цвета зеленых яблок. Все тело болело, а когда она попыталась сесть, то оказалось, что одна рука туго примотана к телу, так что она совершенно не могла пошевелить ею, вся кожа была пунцовой и желтой от синяков. Она не помнила, как машина таскала ее взад-вперед, словно тряпичную куклу. Осторожно выбравшись из постели, она увидела, что одна нога у нее так же покрыта синяками, как и рука. В этот миг дверь открылась, в комнату вошла светловолосая девушка и подбежала к ней, вне себя от радости и тревоги.

– Лиззи! Лиззи! Ты действительно очнулась! Только больше не вставай! Немедленно ложись обратно!

В комнату вошла еще одна женщина, та массивная, в синем платье, которая сидела у ее постели чуть раньше. Она принесла миску с водой, которую поставила на полированный столик у окна.

– Кто будет мыть ее, я или вы, мисс Сара? – спросила она. – Еще одному из нас нужно принести ей еду снизу, а другой должен отправить послание доктору Окстону и спросить у него, что делать дальше, теперь, когда она очнулась.

– Ты помой, – сказала та, что моложе, – а я сделаю все остальное. – Она склонилась над Лиззи, убрала волосы с глаз, улыбнулась девочке. – Как ты себя чувствуешь, дитя?

– Где я? – спросила Лиззи.

Крупная женщина расхохоталась.

– Вот только это и говорит целый день! «Где я? Где я?» Я сказала ей: «Ты в комнате мисс Сары», а она спрашивает: «Кто такая мисс Сара?» А потом уснула, благослови ее Господь.

– Я принесу из кухни что-нибудь теплое и легкое, – сказала Сара. – А потом отправлю записку доктору Окстону. Все это похоже на чудо, правда, Хетти? – и она отодвинула шторы, впуская в комнату летнее солнце.

– Помоем тебя – и тебе станет еще лучше, – сказала Хетти, обращаясь к Лиззи. – А затем я помажу эти синяки одной отличной мазью, хотя моя мама всегда молилась на кусок говядины. Видишь ли, если бы пришлось прикладывать кусок говядины к каждому синяку, ты стала бы похожа на лавку мясника. – Ее дыхание стало хриплым, когда она убрала последние повязки с тела Лиззи. – Бедная девочка. Здорово ты побилась, вот что я тебе скажу.

– Что случилось?

– Несчастный случай на работе, больше я ничего не знаю.

Лиззи нахмурилась:

– На работе? Какой такой работе?