В общем, скрасил Книва Алексею путешествие занятными байками. К сожалению, информация была достаточно расплывчата. И карту по этому описанию составить было абсолютно невозможно. С другой стороны, если ни о боранах, ни о герулах Коршунов в прежней жизни не слыхивал, анты и сарматы вызывали какие-то полузабытые ассоциации.

– Слушай, Книва, а вы-то – кто? – задал Алексей давно назревавший вопрос.

– Мы? – Книва удивился.– Мы – люди.

– Это я понимаю. Вот ты говоришь: квеманы, герулы… А себя вы как называете?

– О! – Книва понял, просиял.– Мы – славные! Очень хорошие! Готс! Славные люди мы!

М-да… Славные люди. Можно сказать, славяне. Что ж, судя по месту обитания и быту – похоже. Если исходить из того, что это – прошлое. Вот только язык не похож. Не мог же он настолько измениться. Или – мог? Или это вовсе не прошлое, а хрен знает что?

Ладно, разберемся, успокоил себя Коршунов. Вот до Рима доберемся – и разберемся. И с оленями, и с баранами. Римляне – ребята четкие: письму обучены, хронологии. Дело за малым: собрать армию из здешних вандалов и – дранг нах остен, то бишь вперед на Рим. В императоры. Согласно Генкиному проекту. В Риме хорошо. Там – куртизанки. Бани там… римские. Эх…

– Книва, а вы, случайно, не вандалы?

Юный родич энергично замотал головой. Нет, не вандалы. Ни в коем случае. Вандалы – они там живут (широкий жест в сторону леса) и люди они нехорошие, хотя и не без положительных качеств. Подраться любят…

М-да…

Сначала Коршунов увидел башню и только потом – сам город. Бург то бишь. Он стоял на открытом месте, над рекой, отделенный от леса зелеными полосами возделанной земли, которая здорово смахивала на какое-нибудь садово-огородное хозяйство под Питером.

Когда Коршунов был маленьким, его родители как-то взяли участочек в таком хозяйстве, соорудили шалаш и убили целое лето, пытаясь взрастить экологически чистый провиант.

Здесь размеры участков были побольше, но сходство все равно было необычайное. Должно быть, из-за ветхих шалашиков и роющихся в земле полуголых человечков.

Сам бург – по здешним меркам – выглядел солидно. Основатели его звали толк в фортификации: поставила крепость на высоком мысу, образованном речной излучиной. С трех сторон, в дополнение к укрепленным бревнами земляным валам, возведенным руками человека, добавлялась преграда естественная: уходящий под воду сыпучий склон. С четвертой стороны был выкопан ров, через который был переброшен бревенчатый настил. Над воротами нависала та самая, заметная издалека деревянная башня.

Размеры бург имел весьма скромные, ограниченные площадью мыса, поэтому большая часть построек оказалась вне городских валов. Постройки эти возводились по тому же «типовому» проекту, что и избы в поселке. Отличались они друг от друга только величиной и «степенью износа».

Примерно в полукилометре от города на берегу располагался «порт». Он состоял из обширной поляны, поросшей дикой травой, пяти длинных черных одноэтажных строений и трех деревянных причалов. У одного из них отдыхал кораблик со свернутым парусом, размерами с рыболовный баркас; на других пирсах местное население занималось стиркой. На речном песке сохло около двух дюжин больших и малых лодок.

Отряд заметили. Работавшие на полях прекратили трудовую деятельность. Кто-то выкрикнул приветствие. Коршунов соскочил с телеги, но на коня не сел, пошел пешком. Не из скромности, а потому что на своих двоих чувствовал себя увереннее, чем в седле.

Копыта коней простучали по настилу. Потом по нему прогрохотали колеса телег. Отряд въехал в ворота. Коршунов с интересом осмотрелся. Вдоль стен, изнутри, плотно, один к одному, теснились дома. Между бревенчатых стен оставался узкий, двум телегам не разъехаться, проход. Улочка длиной не больше ста метров трижды изогнулась, прежде чем вывела на открытое место, центральную площадь, одной из сторон которой был здоровенный двухэтажный домина, самое крупное строение из виденных здесь Коршуновым. На другой стороне имелось нечто вроде небольшого рынка. Остальную часть «обрамления» площади составляли высокие заборы, за которыми маячили весьма респектабельные (опять-таки по здешним меркам) здания.

Прибывших встречали. Зеваки, разумеется, как же без них. И официальные лица, которые четко делились на две группы. Одна выстроилась у двухэтажного дома, вторая – вдоль очень солидного забора, за которым тоже имелось весьма респектабельное здание. У первой группы явного лидера не было, зато второй предводительствовал бородатый мужичина шириной и толщиной с небольшой платяной шкаф. Одет сей образец интенсивного питания был роскошно и совершенно не по погоде: в костюм отличной кожи с тиснением, щедро изукрашенный бляшками и висюльками из драгметаллов. С необъятных плеч ниспадал тяжелый плащ из черного бархата, явно нездешнего происхождения, в мочках ушей имелись золотые серьги, а на голове – бархатная же шапочка с серебряным шитьем, частично прикрывавшая обширную лысину.

Свита «бархатного плаща» состояла из двух категорий лиц: солидных мужчин среднего и пожилого возраста в «цивильной» одежде (хотя большинство – при оружии) и мужчин помоложе и покрепче, облаченных примерно так же, как парни Одохара. Очевидно, личная охрана толстяка.

Дружинники рикса спешились, Коршунов протиснулся вперед в тот момент, когда толстяк зычно провозгласил:

– Рад вновь видеть тебя, Одохар!

– И я рад, Стайна! – Особой радости в голосе рикса не чувствовалось.

Коршунов покосился на Агилмунда. Старший сын Фретилы, подбоченившись, надменно взирал на «охранников» Стайны. С неприкрытым вызовом. И он был не одинок. Подбородок Ахвизры был задран еще выше, чем у Агилмунда. Во взглядах «охранников» особой приязни тоже не читалось.

Тем бо?льшим было удивление Коршунова, когда широкое лицо Стайны вдруг озарилось искренней радостью. И именно в тот момент, когда маленькие, заплывшие жиром глазки остановились на Алексее.

– О! Как я рад! – воскликнул толстяк, устремляясь вперед и заключая опешившего Коршунова в могучие объятия и прижимаясь к его лицу влажной от пота щекой. Объятия разжались, толстяк слегка отстранил Алексея, оглядел его так, словно они были старыми друзьями, не видевшимися лет десять.– Какая честь! Аласейа! Герой, пришедший с неба! Как мы рады! – Он оглянулся, махнул рукой, и хор басов и баритонов «свиты» нестройно загудел: «Рады, рады…»

Цепкий взгляд зажатых между щеками и надбровными дугами глазок остановился на хронометре, в острых, как иголки, зрачках что-то блеснуло… Коршунов даже испугался, что толстяк сейчас сорвет у него с шеи игрушку и быстренько засунет в карман. Но вместо этого Стайна дружески хлопнул Алексея по плечу.

– Добро пожаловать, Аласейа! – провозгласил он, источая радость.– Будь моим гостем, небесный герой! Окажи мне великую честь!

Коршунов слегка растерялся. Имя Стайны он уже слышал раньше и знал, что тот – тоже вождь. И не меньшего уровня, чем Одохар. Но откуда Стайна знает имя Алексея и все прочее? И чему так бурно обрадовался?