ведь сказал, что ему нравятся женщины… Но почему-то Катарина была уверена, что именно она ему не понравится.

Она видела, какого труда ему стоит убрать руки от ее кожи. И мелькнувшее выражение ярости… оно точно не от того, что она не подчинилась. Он едва сдерживался. Сжал ладонь в кулак и тут же раскрыл, как будто испытывал боль. Неужели ему так хочется прикасаться к ней? Но ведь и ей постоянно хочется трогать его.

– Я дам тебе время. Столько, сколько смогу вынести. Но когда я больше не смогу сдерживаться и наброшусь на тебя, не слушая твои мольбы, возможно возьму силой, не злись на меня… Я сделал все, что мог…

Боги!.. Скорее, она набросится на него. От этих слов и впрямь захотелось, чтобы его выдержка поскорее дала трещину и Сунлинь овладел ею. Узнал ее тайну, а затем сделал своей. Почему-то обещание взять ее силой совсем не пугало. Наоборот, от него между бедер стало еще больше влаги.

Катарина устроила голову на плече Сунлиня и закинула ногу ему на живот, прижавшись промежностью к его бедру. Сладкое давление доставляло одновременно и муку, и долгожданное наслаждение.

Ее рука скользила по его животу и груди, пальцы трогали чуть колючие влажные волоски, нарочно задевали соски, которые набухли, превратившись в тугие острые вершинки. Он был совершенен. Настолько, насколько вообще может быть совершенным человек и бог.

Сунлинь повернул к ней голову и поцеловал, медленно вторгаясь языком в ее рот.

– Ты меня околдовал…

Принц творил самую настоящую алхимию своими губами. Переплетал свой язык с ее, иногда даже не двигая губами. Только касания языком языка – медленные и вкрадчивые. Настолько тщательные, что становились порочными.

Катарина громко застонала, царапая плечи и грудь принца. Она вогнала ногти в его кожу, желая оставить клеймо на теле своего мужчины. Или же разорвать на мелкие кусочки, чтобы больше не достался никому.

Его язык проник глубже, повторяя движения члена и заставляя Катарину почти закричать от нестерпимой жажды. Она прижала бедра к его животу, но тут же заставила себя отодвинуться, еще сильнее вгоняя ногти в его гладкую кожу.

Сунлинь застонал от боли и откинул голову назад. На его лице появилось странное выражение.

Катарина сфокусировала взгляд. Его сильные плечи были исполосованы тремя алыми бороздами ее ногтей. На некоторых царапинах начали выступать бордовые капельки крови.

– П-простите…

Она с ужасом убрала руки, понимая, что натворила.

Но Сунлинь пьяно улыбнулся, рассматривая ее затуманенным взглядом. Взяв Катарину за руку, он вернул ее пальцы обратно.

– Если бы ты знал, насколько это хорошо, не извинялся бы…

– Но я сделал вам больно…

Катарина завороженно следила за тем, как налившаяся кровавая капля медленно стекает на его грудь и ребра.

– Мне нравится эта боль…

Катарину снова бросило в жар. Испарина выступила на всем теле. Осторожно она наклонилась и поймала языком багряную капельку.

Признание само сорвалось с губ, когда по языку растекся невероятный солоноватый привкус:

– Иногда мне хочется вонзиться в вас зубами. Облизать все тело, каждую частичку… – Когда она осознала, что именно произнесла, неуверенно выдохнула: – Это вас… пугает?..

Сунлинь сжал ее волосы на затылке и оттянул голову Катарины назад.

– Должно ли меня напугать твое желание, когда сам я желаю растерзать тебя на этой кровати? – Он сжал ее подбородок, нависая сверху угрожающим первобытным королем, покорившим сотни королевств и разрубившим на куски всех врагов. – Чтобы ты молил о пощаде, пока из твоих сладких измученных отверстий будет вытекать мое семя…

Катарина зажала его рот рукой. Большего возбуждения она просто не вынесет.

– Молчите… Умоляю, молчите… Если я вам признаюсь во всем, что желаю, чтобы вы со мной сделали, вы сбежите. А я этого не вынесу…

Она почувствовала ладонью, как принц ухмыльнулся. Провел губами по ее коже, а затем слегка прикусил палец, втягивая его в свой рот, как совсем недавно делала она. Обласкав ее до боли чувствительную кожу языком, он выпустил палец изо рта и снова улыбнулся.

– Я исполню любое желание моего маленького развратного супруга.

Его глаза в который раз сверкнули, зачаровывая Катарину потусторонним блеском.

Каким-то чудом ей удалось напомнить себе, где они находятся. Но слово «супруги» упорно мешало ее отчаянным попыткам сосредоточиться.

Чувствуя, как кровь приливает к щекам, и пытаясь держаться с ним как и прежде, Катарина заявила:

– Мое желание… Когда у нас будет много времени, вы сможете пользоваться моим телом как захотите. Ведь оно теперь принадлежит вам.

Сунлинь прищурился, обхватывая ее шею сзади и чуть сжимая.

– Не вздумай предать меня. Если однажды ты решишься на это, наша с тобой жизнь станет невыносимой. Потому что не Ванжаном я жажду обладать, а тобой.

То, как он это сказал, словно с ненавистью к каждому слову, раздувая ноздри и угрожающе щурясь, было чем-то сродни тому наслаждению, которое Катарина так отчаянно желала получить. По телу прошла дрожь, а перед глазами потемнело.

– Я люблю вас, ваше высочество. Сейчас и на всю жизнь.

– Зови меня по имени! Хочу слышать, как ты произносишь его.

Разве возможно сопротивляться приказу того, кто однажды станет королем?

– Сунлинь… Мой повелитель… Мой муж…

Он набросился на ее рот как изголодавшийся путник. Терзал губы своими губами, кусал и оттягивал, а затем зализывал раны и жадно сосал.

Катарина оттолкнула Сунлиня, жадно глотая воздух. Принц упал на смятые подушки и потянул ее за собой, укладывая спиной на свою грудь.

– Почему ты сказал, что у нас мало времени?

Его голос звучал расслабленно и умиротворенно. Совсем не так, как она привыкла.

– Потому что я сбежал… Сюда. К вам. Хотел побыть только с вами. И чтобы никто не мешал. Но скоро меня наверняка начнут искать. Дайске обязательно отыщет, и придется вернуться. Еще этот ваш Баи… Пришлось запереть его в лазарете, чтобы никто не обнаружил, пока меня нет. Нужно будет его проверить…

Сунлинь проигнорировал недовольство в ее голосе.

– Когда вы с Дайске стали так близки? Мне показалось, вы ненавидите друг друга. А теперь ты свободно зовешь его по имени…

– Когда вы ушли, нам пришлось придумывать, как это скрыть. Конечно, мы стали много общаться. Но он продолжает меня ненавидеть и презирать. Считает, что это я повинен в вашем уходе, что толкнул вас на тропу греха и порока.

Сунлинь рассмеялся.

– Дайске прав. Ты толкнул меня в бездну…

Катарина задрала голову, мрачно глядя на принца.

– До вашего появления я не интересовался мужчинами. А вы меня совратили.

Он ни капли не смутился.

– Но тебе ведь понравилось совращаться? Твой рот