Эндрю неотрывно смотрел на нее, его глаза блестели, губы стали влажными, руки сжались в кулаки. Когда ее сотряс взрыв, он ее подхватил. Экстаз накатывал на нее, как бушующие волны, ее колени подогнулись, тело обмякло. Эндрю поднял ее и бережно положил на кровать.

Но это было последнее проявление нежности. Как только Сюзанна оказалась лежащей на спине, Эндрю коленом раздвинул ее ноги, поднял ее руки над головой и одной рукой захватил оба ее запястья. Опираясь на один бок, он навис над ней, свободной рукой взял свое мужское орудие и направил в ее лоно.

– Сюзанна, – прорычал он, – ты сводишь меня с ума!

Он сделал сильный толчок, и пламя наслаждения, которое еще не погасло в ней, вспыхнуло с новой силой, на этот раз волна экстаза вознесла ее на еще большую высоту, к таким вершинам, каких она еще никогда не знала. У нее перехватило дыхание, ее сердце билось как сумасшедшее, все ее тело пело. Эндрю наполнял ее своей плотью, врывался в нее как разъяренный зверь, растягивал ее, наполнял ее энергией, с каждым сводящим с ума толчком все сильнее раздувал в ней огонь.

Входя в нее и выходя, он доводил ее до грани безумия. Трение его плоти о ее чувствительный бугорок приводило ее в неистовство. При каждом его движении волосы на его груди щекотали ее соски. Каждый раз, когда он глубоко входил в нее, его пах сливался с ее пахом, словно в мучительно коротком поцелуе.

Не понадобилось много времени, чтобы Сюзанна снова сдалась. Оргазм распустился в ней, как прекрасный цветок. Но Эндрю, как бы сильно он ни был возбужден, продержался намного дольше. Он поднял ее ноги и, держа ее в таком положении, вонзился в нее под другим углом, от чего в ней взорвался новый фейерверк наслаждения. Входя в нее сильными толчками, он смотрел на ее груди, подпрыгивающие с каждым его выпадом. Потом, не удержавшись, он наклонился и стал их сжимать, лизать, поглаживать, даже щипать, а его бедра тем временем продолжали работать.

Эти ощущения доводили ее до безумия. Это было невероятно, за пределами понимания, но она почувствовала, как в ней снова нарастает напряжение. Она была близка к разрядке, очень близка. По мере того, как ее экстаз приближался, она вцеплялась в него, царапая ногтями его спину, дергая его за волосы. К изумлению Сюзанны, когда она была уже почти на самом пике, Эндрю резко из нее вышел. Не обращая внимания на ее бессвязные протесты – на большее она в этот момент была не способна, – он перевернул ее на живот. Сюзанна в растерянности оглянулась на него. Выражение его лица – суровое, напряженное, яростное и возбужденное – ее ошеломило. Поразительный мужчина!

Эндрю сильными пальцами взял ее за бедра, поставил ее на колени и потом без предупреждения стремительно ворвался в нее сзади. Его вторжение было настолько мощным, что она потеряла всякий контроль над собой. Ее подхватило вихрем и понесло в какие-то неземные выси, где тела и души окутывали небесный свет, музыка и абсолютный восторг.

Ее разрядка, казалось, вдохновила Эндрю. Хотя он продолжал двигаться, Сюзанна чувствовала, что его напряжение нарастает. Его стоны и утробные звуки перемешивались с ее стонами. Он вонзался в нее, и по комнате разлетались звуки ударов плоти о плоть. Его мужское естество набухло, напряжение достигло пика. А потом он замер. Она почувствовала, как ее наполняет волна жара. А потом еще одна. И еще одна.

В возгласе Эндрю смешались триумф и подчинение. Он сделал еще один выпад, потом снова, но с каждым разом его движения становились мягче и наконец превратились лишь в легкое покачивание бедер – он перестал сдерживать небесное блаженство.

Эндрю вышел из нее, рухнул рядом и потянул ее за собой. Он пробормотал что-то неразборчивое, возможно, это было ее имя, но он дышал так тяжело, что Сюзанне было трудно разобрать, что именно. Он жестом собственника обхватил ее грудь и притянул Сюзанну ближе.

Она устроилась рядом с ним. Ей нравилось, как ее окутывает тепло его тела, нравилось ощущать последние отголоски его экстаза, и было приятно сознание собственной власти над этим сильным мужчиной. В его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности… Такой обожаемой и защищенной! Это было самое блаженное ощущение из всех, какие она знала. Вероятно, ей не следовало закрывать глаза, потому что как только она это сделала, то сразу же погрузилась в сон.

Всю ночь Эндрю обнимал Сюзанну и почти не сомкнул глаз. Он не хотел упустить ни единого мгновения. Это было так прекрасно – держать ее в своих объятиях, мягкую, нежную, сладкую. Ему нравилось то, как она свернулась рядом с ним клубочком, прильнула к нему и во сне поглаживала его кожу. Ее нагое тело словно сплавлялось с его телом, и его восхищало это ощущение.

Пока он ее гладил, исследовал в ночном полумраке изгибы и впадинки ее тела, его страсть снова ожила, но он не стал будить Сюзанну. Время для страсти еще будет. А эти моменты близости, интимности были слишком сладкими, слишком драгоценными, чтобы их нарушать.

Небо начало светлеть, близился рассвет, а Эндрю все еще не спал. Он лежал на спине, чувствуя на своей груди мягкий вес тела Сюзанны, слушал ее тихое дыхание с легким посапыванием и упивался ее теплом. Все это вызывало у него улыбку и не только – его сердце переполняло какое-то чувство, которое он не мог определить, но которое было таким сильным, что у него ныла грудь. Возможно, это была нежность к ней, может быть, любовь.

В комнату проник солнечный свет и озарил Сюзанну нежным розовым сиянием. Эндрю не удержался от искушения снова обвести контуры ее тела, исследовать ее округлости. Он провел ладонью по ее плечу, вниз по руке, к волнующему изгибу крутого бедра.

«Какая же она изящная!»

Он почувствовал под рукой какое-то выпуклое пятнышко на ее бедре. Его рука замерла. Эндрю осторожно снял Сюзанну со своей груди и опустил на подушку. Она только засопела во сне, но не проснулась. Он наклонился ближе, чтобы лучше рассмотреть. Это была родинка, почти в форме сердца, не хватало только одного кусочка. У Эндрю перехватило дыхание, его сердце замерло. Он уже видел эту родинку раньше. Дрожащим пальцем он обвел ее контуры. Эту родинку он никогда не забывал, он не мог изгнать ее из своих снов. Такая родинка была у Мари. И тут его осенило. Так вот почему Сюзанна напоминала ему девушку, которую он когда-то, много лет назад соблазнил, полюбил и потерял! Так вот почему, когда он к ней прикасался, его сердце начинало биться чаще. Вот почему, когда они целовались, его душа пела. Сюзанна – это Мари.

Это открытие его ошеломило. Шесть лет его мучило сознание, что Мари умерла, умерла из-за него. По крайней мере, так ему сказала Кирсти Ганн. Но теперь перед ним было доказательство того, что она не умерла. Он смотрел на Сюзанну, восходящее солнце озаряло ее черты. Во сне, когда обычное напряжение ее отпускало, она выглядела моложе, как та беззаботная девочка, перед которой он преклонялся. Та, которая одним поцелуем завоевала его сердце. Как он мог не увидеть этого раньше? Как он мог не понять? Едва дыша от волнения, он опустился рядом с ней, снова поднял ее на руки и посмотрел на Сюзанну с трепетом и благоговением. Потом привлек ее ближе и обрадовался, когда она к нему прильнула. Он обнял ее и прижал к себе. Ощущать на своей груди тепло и тяжесть ее тела – это было то, по чему он долго, очень долго тосковал.