– Вызывай карету.

– Уже вызвал.

В его тоне Бельмас уловил некое дребезжание и настороженность, но не придал им значения. Вскоре машина мчала их к Шаху.

С рассветом поиски яхты «Мрия» возобновились. Казалось бы, сколько там того Азовского моря? Но такое впечатление создается, когда смотришь на карту, и совсем другое возникает, когда оказываешься в этом море. К тому же наличие лиманов по краям увеличивало места, где легко затеряться.

Кушнарев дал команду облететь и лиманы, предположив, что яхта из открытого моря ушла туда. С другой стороны, затопить ее выгодней в море, а не на мелководье. И вторая причина: те, кому приказано утопить яхту, должны как-то вернуться, значит, она не слишком далеко от берега. Отдали распоряжение проверять все лодки и катера, которые будут входить в устье реки, особое внимание обращать на те, где будут человек пять-шесть. Новостей не было.

Оленин вошел в кабинет, здесь со вчерашнего дня несколько человек практически не спали, так, дремали по очереди на неудобных диванах. Бросив папку на стол, он озабоченно хмурился.

– Что-то не так? – осведомился Кушнарев.

– Напарник Бельмаса... – тянул резину Оленин. – Я не могу ошибиться, его фамилия Дьяков. Он был в отделении милиции, я его допрашивал... Думаю, он узнал меня. Но виду не показал.

– Плохо дело, – обхватив подбородок пятерней, произнес Кушнарев. Он надолго задумался, что-то вычисляя про себя – это было видно по мимике. Когда же мысли оформились, поделился ими. – Папка у нас, она нужна Шаху. Он знает о себе больше, чем мы. Контрабандное золото, с которым он попался, а потом якобы при помощи убитого Гринько выкрутился, – ерунда по сравнению с остальным творчеством. В действительности нам нужно было подловить его на крупных делах, поэтому золотишко простили. Шах постепенно прибирает к рукам теневой бизнес, причем руки у него загребущие, потому что хитер необычайно. Хитер и жесток. В прошлом году семья сгорела в собственном доме, так вот след ведет к Шаху. Глава семейства занимался поставкой лекарственных препаратов, в основном подделки продвигал. Так вот даже эту статью Шах захватил. Если Дьяков доложит о тебе, – поднял он глаза на Оленина, – то не берусь предсказать, что он предпримет. Однако ничего положительного для нас не предвидится, ведь Шах понимает, что похищение людей может стать для него катастрофой. Единственная наша надежда – он очень хочет знать, что нам известно о его деятельности. Может быть, и клюнет.

– Значит, будем ждать, – сказал Оленин, садясь.

– Будем, – покивал Кушнарев.

Шах владел собой неплохо, но на сей раз не смог скрыть изумления:

– Как нет? Ты не забрал папку из сейфа?

– Забрал. – И Бельмас указал на Дьяка. – Он может подтвердить.

Шах перевел глаза на парня. А разве тот мог сказать что-то другое?

– Да, мы забрали папку из сейфа. Бельмо положил ее за пазуху.

– Обыщите его, – приказал Шах.

Два человека стянули с вора комбинезон до пояса, но папки, разумеется, не нашли. Шах встревожился, занервничал, а может, и разгневался, поэтому выдержал паузу, глядя в сторону. Но вот он снова остановил свои обманчиво-добрые глаза на Бельмасе, без какого бы то ни было раздражения спросил:

– Что это значит?

– Это значит, Шах, что у меня тоже есть условия.

– Да? – приподнял тот брови. Кажется, условия ему ставили впервой, что не понравилось Шаху. – Какие?

– Если хочешь получить папку, то я сейчас же звоню. Тебе скажут место, куда твои люди должны привезти шестерых человек, которых ты отправил кататься по морю. Мои люди забирают их, а твои – папку. Если откажешься, папка вернется назад.

– Он отлучался? – Шах резко бросил вопрос Дьяку.

– Нет, – твердо сказал тот. – Только просил прикурить у...

Шах махнул рукой, мол, достаточно, все понятно, и снова повернулся к Бельмасу:

– А ты? Что же ты о себе не позаботился?

– Почему же? Позаботился. Мои люди знают, где я. Думаю, тебе не понравится, когда предъявят обвинение в похищении. Но если мы договоримся, проблем не будет.

– Я не люблю, когда мне ставят условия, – выдавил Шах, едва сдерживая гнев.

– Чтобы тебе не ставили условия, не ставь их другим, – дружественным тоном дал совет Бельмас.

На самом деле ему никогда не приходилось переживать то, что он пережил, стоя перед псевдопадишахом в кресле. За ним гонялись менты, его судили, он получал сроки и воспринимал свое положение примерно так: немножко не повезло, ничего, вся жизнь впереди. Самоутверждение в местах заключения тоже не сахар, но она, жизнь, была в прямой зависимости от него, от его ума, хитрости, внутренней силы и умения ладить с самыми разными людьми. Данный случай исключительный, потому что Бельмас не был уверен, что переговоры закончатся в его пользу. Перед ним новая порода, признающая только свое «я», считающаяся только с собственными желаниями, оборзевшая от власти и денег, доставшихся, без сомнения, кровавым путем. Эта порода любит кровь, фонтаны крови, которые поднимают ее над всеми. Вот что значит – выпустили джинна из бутылки, теперь он творит чудеса по своему усмотрению. Но представители новой породы не любят, когда им ставят подножку. Они теряются, не переносят нестабильности, отсюда способны на самый непредвиденный шаг.

С замирающим сердцем Бельмас ждал, какое решение примет Шах. Ему было страшно, как было бы страшно любому человеку на его месте, ведь жизнь так привлекательна и притягательна, так любима. Но у Бельмаса своя порода. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – кто сказал? Неважно. Но сказал правильно. Наверное, тот человек тоже однажды стоял перед каким-нибудь джинном.

– Что ты хочешь? – задал вопрос Шах, но не Бельмасу, а Дьяку, делающему ему знаки.

– Сказать, – выступил тот вперед. – Когда он прикуривал... Я вспомнил того мужика. Он ментяра. Ему и отдал Бельмо папку, но я не заметил, потому что спиной ко мне стоял.

– Ты уверен? Он точно мент?

– Точно. Допрашивал меня в ментовке недавно, я его хорошо помню.

– Что скажешь? – обратился к Бельмасу Шах.

Все, это конец, а не просто подножка судьбы, – так для себя определил Бельмас. Отрицать бессмысленно. Сказали: подойдешь к мужчине с удочкой и апельсинами в авоське (примета, бросающаяся в глаза, ведь с авоськами сейчас никто не ходит), попросишь прикурить. А кто он – не сказали. Может, и мент. Осталось только нагло врать:

– Ну и что? Он мой кент. Давно. Раньше прикрывал меня, сейчас тоже помогает. Тут есть что-то особенное? Кстати, он же работает по убийству небезызвестного тебе Гринько, а ведь меня убийца подставил. Благодаря менту я на свободе. Так кому мне доверять: тебе или ему? Извини, я должен был подстраховаться.

– Вопрос не стоит – доверяешь ли ты мне, вопрос стоит – верю ли я тебе, – проговорил Шах себе под нос, будто и не Бельмасу вовсе. Он достал телефон, не спеша нажал на кнопки, поднес к уху: – Склиф, топи яхту. – Опустив руку с трубкой, сказал Бельмасу: – Видишь, я не верю тебе.