— Но я терпеть не могу эти походные условия. — Луиза снова прихлопнула москита. — Кругом только вода, вода и ничего, кроме воды. Я больше этого не вынесу.

— Рано утром мы снова двинемся в путь, и тебе придется смириться с этим. Но ты выдержишь, я знаю. Ты очень сильная.

— Ты действительно так думаешь? — спросила Луиза, не глядя на Рефухио.

— Безусловно. Это у тебя в крови. Эту силу ты унаследовала от своих предков, которые погибли на полях Испании в битвах с маврами, но сделали свою родину свободной, которые приняли вызов индейцев, живущих в этих загадочных землях, и вернулись домой, прославляя милость Всевышнего, с карманами, набитыми золотом.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась донья Луиза. Теперь она сидела, задумчиво глядя куда-то вдаль.

— Как ты считаешь, в Техасе есть золото? — спросила она после минутного размышления.

Чарро, сидевший чуть поодаль, замотал головой и открыл было рот, но Рефухио сделал ему знак не вмешиваться. Не моргнув глазом, он ответил:

— Ты же знаешь о прославленном Франциско Васкесе де Коронадо, который путешествовал по западным землям в поисках сокровищ Семи Городов Сиболы. Он, правда, не нашел их, но разве это значит, что они не существуют? И потом, точно известно, что индейцы, живущие к югу отсюда, носят одежду, целиком сделанную из золота. Кроме того, ходят слухи, что здесь полно серебра.

— Тогда, может быть, нам удастся сколотить состояние и с его помощью вернуться домой? — Донья Луиза коротко вздохнула.

— Вполне возможно, — пробормотал Рефухио, а Чарро и Энрике весело переглянулись.

Донья Луиза хранила молчание, но было видно, что какая-то мысль не дает ей покоя.

— У моего отца было много золота, — тихо произнесла Исабель. — Я всегда любила играть с желтыми кругляшками. Но отец жить не мог без азартных игр и спустил все состояние. Нас выгнали из нашего собственного дома, нам пришлось побираться на улице. Рефухио пришел на помощь, когда два извозчика пытались затащить меня в лошадиное стойло. Я обязана ему своим спасением.

— Не надо об этом думать, Исабель, — ласково сказал Балтазар. — И не будем больше говорить о грустном. Пойдем-ка спать.

Исабель подняла на него глаза, ее губы дрогнули в улыбке. Улыбка вышла нежной и чуть-чуть печальной.

— Конечно, — сказала она. — Уже пора.

Рефухио проводил их взглядом. Серые глаза были слегка прищурены, чтобы никто не заметил боли, спрятанной в их глубине.

Все отправились спать. Рефухио долго лежал без сна, глядя на звездное ночное небо. Циничная усмешка тронула его губы, когда он вспомнил, что наплел Луизе. Золото. Боже милосердный! Он попытался представить себе, что его ждет в будущем, когда за душой нет ни гроша и изменений к лучшему не предвидится. Неопределенность и неизвестность, больше ничего. Все надежды умерли. Это состояние было знакомо Рефухио. Жизнь никогда особо не баловала его, и он научился мириться с этим. Так он думал, по крайней мере. Но обстоятельства меняются. Глупые прихоти свойственны не только вздорным, вечно всем недовольным вдовам.

Странно, но он даже чувствовал какое-то умиротворение. Это ощущение было незнакомым и немного тревожным. Сон бежал от Рефухио. Он глядел на спящую рядом Пилар и, прислушиваясь к ее ровному дыханию, отгонял москитов, кружащих над ней.

На следующее утро, когда они уже готовы были погрузиться в лодку, донья Луиза подозрительно оглядела Пилар с ног до головы.

— Как это так могло получиться, что москиты тебя почти не тронули, а на мне живого места не оставили? Я вся покрыта волдырями и похожа из-за этого на жабу. А этот зуд скоро сведет меня с ума.

Пилар потрогала лицо.

— Сама не знаю, в чем дело.

— Если у тебя есть какой-то специальный крем или что-то в этом роде, то с твоей стороны просто свинство не поделиться со мной.

— Честное слово, нет. Может, я просто пришлась москитам не по вкусу.

Донья Луиза недоверчиво хмыкнула и полезла в лодку.

— В самом деле, — оправдывалась Пилар, — если бы у меня было какое-то средство от москитов, я не стала бы жадничать.

Рефухио отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

Через несколько дней путешественники достигли Красной реки, притока Миссисипи, и свернули туда. Теперь их путь лежал на запад. Спустя две недели после отплытия из Нового Орлеана они высадились на сушу возле старого военного поселения Сен-Жан.

Когда они вытаскивали лодку на берег, зарядил дождь. Водная гладь покрылась рябью, крупные капли забарабанили по ярко-зеленой листве деревьев. Солнце время от времени выглядывало из-за туч, и в его лучах дождинки сверкали и переливались всеми цветами радуги. Несмотря на жару, промокшая одежда доставила всем много неприятных минут.

В поселке их встретили настороженно, но довольно дружелюбно. Здесь всегда были рады чужакам, которые приносили хоть какие-то новости в это Богом забытое место. Но о пожаре в Новом Орлеане распространяться они не стали. Как бы они объяснили, что не знают ни об ущербе, причиненном пожаром, ни о числе жертв. И почему им пришлось так поспешно покинуть город, не дожидаясь, пока все это станет известно.

Было что-то располагающее в этой маленькой сонной деревушке с простенькими, но опрятными домиками. Жители ее были милы и радушны, приятным на слух был протяжный местный говор, в котором перемешались французские и испанские, индейские и африканские словечки. Поселок находился достаточно далеко от Нового Орлеана, и путешественники ощутили себя в безопасности.

Они продали лодку за хорошую цену. На вырученные деньги и на то серебро, которое у них еще оставалось, купили лошадей. В основном это были неказистые на вид, но быстроногие и крепкие пони, а Висенте даже удалось раздобыть молодого жеребца хороших кровей. Кроме этого они закупили муку, кукурузу, сушеное мясо, бобы и перец, приобрели несколько мушкетов про запас и боеприпасы. Под конец они нашли пару вьючных мулов, чтобы погрузить на них всю поклажу. Донья Луиза настаивала на том, что женщинам просто необходимо сменить одежду, чего они не делали с той поры, как покинули Новый Орлеан. Но здесь не нашлось ничего, кроме нескольких кусков грубого полотна, годного разве что для торгового обмена с индейцами. Тогда Энрике, испарившись куда-то под вечер, вернулся через некоторое время, нагруженный ворохом одежды, среди которой было даже платье, подходившее по размеру донье Луизе. Он не признавался, где взял все это, но одежда была еще влажной, как будто после стирки. За свой подвиг Энрике был обласкан дамами и некоторое время купался в лучах своей славы.

Спустя два дня после того, как путешественники ступили на твердую землю, все было готово для продолжения пути. Верхом на лошадях отряд двинулся по дороге, ведущей к реке Сабин, туда, где простирались просторы Техаса.

Отряд пересек Сабин. Дорога извивалась между высоких холмов, склоны которых были покрыты деревьями. Здесь росли сосны, эвкалипты, ясени, ореховые деревья. Иногда попадалась дикая слива, вся усыпанная мелкими зелеными плодами. Постепенно леса стали редеть. Теперь вместо сосен и эвкалиптов все чаще попадались низкорослые дубки. Холмы стали более пологими. Речушки, которые встречались на их пути, становились все мельче и уже. Пойменные луга были покрыты сочной густой травой.