Иззи, содрогаясь от рыданий, закусила подушку. Она не ожидала, что так расклеится. Она привыкла быть гордой и невозмутимой и сама поверила в свою неуязвимость. Но защитные стены рухнули. Конечно, она знала, что когда-нибудь это произойдет. Но не так быстро, не сейчас, не так! Она моргнула, прогоняя слезы, подняла глаза и посмотрела на шкаф. Там, в плотном конверте, за ее носками и нижним бельем, лежали мамины открытки и письма.

Иззи села и вытерла глаза. Сердце громко стучало в груди. Если она прочитает ее письма, ей станет лучше. Или хуже. Конверты в чемодане Клары… Если бы их отправили, если бы Бруно их прочитал, ее жизнь сложилась бы иначе. Может, ему удалось бы забрать ее из лечебницы Лонг-Айленд, прежде чем ее отвезли в Уиллард. Может, они бы поженились, родили детей и жили счастливо до самой смерти.

А если бы она прочитала раньше, что писала ей мать? Вдруг ее жизнь сложилась бы по-другому? Она так долго искала ответы на свои вопросы. А если они всегда были здесь, рядом? Ее снова затошнило. Не важно, что написано в письмах. Все равно уже слишком поздно, ничего не изменишь. Но она должна знать правду. Может быть, эти письма написала женщина, которой была когда-то ее мать, — любящая и ласковая. Или же, прочитав их, Иззи поверит раз и навсегда, что она безумна.

Девушка встала, вытащила письма из верхнего ящика, села на кровать, скрестив ноги, и положила увесистую папку перед собой на одеяло. Она щелкнула металлической застежкой, открыла клапан и высыпала письма и открытки. Расползающаяся стопка разноцветных конвертов, больших и маленьких, напомнила ей о том, как она с одноклассниками писала записки на День святого Валентина. Ей всегда было интересно, сколько карточек получили другие дети: больше, чем она, или меньше? Она с любопытством смотрела на подпись: что там, просто имя или еще и большие буквы «ЛДН» — «Лучшие друзья навеки», а может, хотя бы «ЛД» — «Лучшие друзья»?

Иззи переворачивала конверты и, глядя на штемпель, раскладывала их в хронологическом порядке. Она решила, что будет читать письма по годам, начиная с тех, что были отправлены в первые месяцы после того, как маму посадили в тюрьму. Сначала она писала раз в месяц. Затем письма стали приходить три-четыре раза в год. Помимо обычных писем мама присылала ей поздравления на день рождения и Рождество. Обратный адрес всегда был один и тот же: тюрьма Бедфорд.

Иззи сделала глубокий вдох, взяла первое письмо, полученное в июле 1986 года, спустя месяц после отправки матери в тюрьму, и надорвала конверт. Сейчас или никогда! Она прижала пальцы к дрожащим губам и прочитала:

Слезы обжигали глаза. «Тысячу миллионов раз…» Она говорила так каждый вечер, когда укладывала ее спать, подтыкала одеяло, а потом тихо выходила в коридор. Надо же, а она совсем забыла. Иззи открыла следующий конверт. Это было поздравление с днем рождения.

На открытке было напечатано: «Милая девочка, поздравляю с восьмым днем рождения!» Внутри мама написала: «Скучаю по тебе и целую тысячу миллионов раз!» «Интересно, где заключенные покупают открытки?» — мимоходом подумала Иззи. Следующее письмо было похоже на предыдущее: мама обращалась к восьмилетней девочке, жизнь которой пошла наперекосяк. Она снова просила прощения и уговаривала ее приехать в тюрьму. Наконец мама перестала умолять ее о свидании и просто писала все, что хотела сказать при встрече единственной дочери, давала важные советы. Иззи, затаив дыхание, искала то самое предложение, тот самый абзац, который станет доказательством душевной болезни матери. Но она ничего так и не нашла. Странно только, что мама никогда не упоминала об отце, словно его не существовало.

В груди рассыпались холодные осколки сожаления. Может, она зря так поступила? Напрасно боялась все эти годы? Судя по письмам, ее мать была совершенно нормальной. Когда Иззи их читала, ее терзало чувство, будто она снова прощается с матерью. В то же время она была так же далека от разгадки причины трагедии, как в детстве.

К трем часам дня Иззи прочитала примерно сорок писем. Пег несколько раз поднималась наверх, деликатно стучала в дверь и спрашивала, как она себя чувствует и не принести ли ей чего-нибудь поесть или попить. Иззи благодарила Пег, но отказывалась и добавляла, что хочет побыть одна. Если честно, она не могла бы проглотить ни кусочка, даже если бы захотела. Во рту стоял кислый вкус, словно она съела какую-то гадость.

Спустя еще час буквы начали расплываться перед глазами. Ее стало клонить в сон. Она нашла сложенное письмо в открытке, — которую получила, когда ей исполнилось тринадцать лет. Из-за заломов его было трудно читать. Она решила, что прочитает его напоследок, а потом примет душ и ляжет спать. Она скользнула по нему взглядом и вдруг, перестав дышать, одним махом села в кровати. Иззи перечитала написанное:

Иззи уронила письмо и зажала рот рукой, чтобы оттуда не хлынула кислая рвота. Нет, не может быть! Это был дурной сон! Как можно сказать тринадцатилетней дочери в день рождения, что ее растлевал отец? Зачем она врет? Выходит, мама действительно сошла с ума? Ее отец никогда бы такого не сделал! Иззи свернулась калачиком. Ее трясло, как в лихорадке. Заливаясь слезами, она уставилась на обои: пульсирующие алые лепестки розы были похожи на ее несчастное, истекающее кровью сердце.

Вдруг ею снова овладело кошмарное видение. Демон положил потную ладонь ей между ножек, прижав ее тяжелой рукой. Он приподнялся и оскалил зубы. Его черты исказила странная гримаса отвращения и исступленно-острого удовольствия. Вдруг маска превратилась в человеческое лицо. Иззи узнала демона. Это был отец.

Она вскочила с кровати, побежала в туалет и встала на колени перед унитазом. Ее рвало так долго, что заболели грудь и живот. Наконец она отдышалась и, прислонившись к ванне, прижала к глазам ладони. Вдруг сердце пронзил электрический заряд, по коже побежали мурашки, и ее охватил приступ паники. Ноги и руки дрожали мелкой дрожью. Она старалась дышать медленно и глубоко. При мысли о том, что все, во что она верила, оказалось ложью, у нее закружилась голова. Но ведь она сама придумала эту ложь!

Ее мать отдала свою жизнь и свободу ради того, чтобы защитить ее. Все эти годы Иззи думала, что мать — психопатка, а любящий отец заплатил за ее болезнь непомерно высокую цену. Столько лет потеряно, и все потому, что ей не хватило духу выслушать, что расскажет о произошедшей трагедии ее мать!