Новые удары обрушились на меня с такой ненавистью, что я проглотил еще пару зубов. Блин, у меня их вообще скоро не останется. Хотя на фига они мне на том свете? Когда шпион выдохся, я уже не шевелился. Что-то прорычав мне в ухо, он ушел. Теперь я все знал, а вот как использовать это? Были бы силы и здоровье, я бы его заломал и заставил бы вывести меня отсюда. А так… Интересно, сколько он еще так будет меня пытать, чтобы я согласился? Ведь правда, как я могу вызвать Судоплатова? На кой хрен ему ехать? У него куча замов, да хоть тот же Юрьич. Левитин бы приехал, но я не вызову его, буду держаться, как только можно. Это даже чуть легче, если бы врагу нужны были какие-то сведения, то он бы их, вероятнее всего, выбил бы из меня. Но заставить вызвать сюда начальство? Как он себе это представляет? У нас даже на всякий случай такая ситуация не оговорена. Я служу теперь не в диверсантах, где есть какое-то непосредственное командование на Большой земле. Тут я подчиняюсь начальнику военной контрразведки фронта, все.

Экзекуции продолжались две недели. К концу этого срока я был почти трупом. Когда приходили костоломы, я даже сесть не мог, меня поднимали и били. Капитану, ну или шпиону, уже не нужно было сохранять мою тушку в целом виде. Поэтому издевались надо мной как только хотели. Мясники были знатные, рост под два метра, поперек себя шире, ручищи как моя ляжка, интеллекта в глазах – прорва.

А через две недели обо мне внезапно забыли. Я уже привык бояться, приходили через два дня на третий, а тут пауза затянулась аж на неделю. Я как-то шевелиться начал даже.

Еще через неделю в камере объявился конвой, и меня вынесли в душевую. Там немного обмыли, воняло от меня, как от помойной ямы, а затем доставили в лазарет. Осматривали долго, тело – сплошной синяк. Сломаны рука и нога, отбиты внутренности. Как челюсть не сломали, не знаю, зубов почти нет, нос на боку, ухо чуть не оторвано. Я только у врача и смог наконец, одним глазом, второй был намертво заплывшим, взглянуть на себя в зеркало.

– Это кто его так? – услышал я рядом голос.

– Начальник Могилевского отдела СМЕРШ.

– Это тот, что немцем оказался?

– Так точно, – ответили вопрошающему.

– Я говорил мясникам, что он враг, так они не слушали, – прошипел я. Слова дались с таким трудом, что даже заскрипел от боли. Что, еще и в горле болит?

– Смотри-ка, говорит! – удивились присутствующие.

– Дело его где?

– Я не знаю, товарищ майор, у меня в лазарете его точно нет, – хмыкнул доктор. Ну а кто еще будет осматривать раны в тюрьме?

– Ясно, пойду поищу.

Обратно в камеру меня пока не уводили, точнее не уносили, положили на кушетку. Врач наложил три гипса, оказалось, еще были сломаны три пальца на правой руке, да так и оставили.

Через какое-то время заявился майор, что заинтересовался моим делом.

– Доктор, он может говорить?

– Думаю, попытаться можно. Правда, понять его будет трудно. Это даже не из-за ран на теле, а их много, просто у него зубов почти нет и язык прокушен в нескольких местах.

– Ты Морозов, ведь так?

Я кивнул.

– Зачем своего застрелил? – с интересом продолжил следак.

– Он был предателем, – выдохнул я так тихо, что меня едва расслышали.

– Как интересно! Чего-то все у тебя что ни человек, то шпион или предатель.

– Да, много этих гнид развелось, – я закашлял. Вместе с кашлем летели слюни и кровь. – А то ты сам не знаешь? Мне ли рассказывать о предателях?

– Откуда ты прибыл в Могилев? – новый вопрос заставил меня попытаться поднять голову.

– Из Москвы… – выдавил я.

– Так уж и из Москвы? – надо отдать должное, что на этот раз попался нормальный следак. Спрашивал он хоть и ехидно, но без злобы.

– Уж как есть.

– Значит, то, что убил бойца, отрицать не станешь?

– Я, – прошипел я в ответ, – убил предателя. Если бы можно было, сделал бы это вновь.

– Экий ты кровожадный, – улыбнулся следак. – И что мне с тобой делать? Доказать, что ты кого-то убил, я не могу, навели справки, нет свидетелей. Но ты сам говоришь, что сделал это…

– Достаточно просто поступить по инструкции и связаться с моим непосредственным командиром…

– Так тебя и метелил тут твой же командир, – усмехнулся вновь следак.

– Это говно мне не командир. Мой непосредственный начальник – полковник СМЕРШ Левитин. Свяжитесь с четвертым управлением и сообщите обо мне, все ваши затруднения, думаю, сразу исчезнут.

– Не очень ли высокого мнения ты о себе, капитан? – посуровел следак, но было видно, что он колеблется и ему явно интересно.

– В самый раз, – выдохнул я и поник. Сил не было. Меня еще пытались о чем-то спрашивать, но отвечать не мог, иссяк.

Пробуждение утром, по прошествии нескольких дней, было чудесным. Просто я услышал то, о чем мечтал все эти недели пыток.

– Это он, товарищ полковник?

Я лежал тихо и не реагировал. Но тут в моем поле зрения появился силуэт, который я узнал бы и мертвым.

– Это то, что осталось от него, – выдохнул Юрьич и, наклонившись, попытался обнять меня. Из единственного не затекшего глаза покатилась слеза, и мне вдруг так стало жалко себя, что я взвыл.

– Все, все, братишка, все закончилось, скоро домой, – донеслось до меня, когда я прекратил выть.

– Мы допрашивали этого шпиона, он все рассказал. Просто боялся быть узнанным вашим парнем, вот и… – продолжал следак объяснять Левитину то, что здесь происходило.

– Он мог бы его просто шлепнуть, сука, зачем же так-то?! – Левитин наконец дал волю чувствам. – Он из вражеского тыла таким не возвращался. Ты знаешь, – командир указал на меня пальцем, – сколько он сделал для страны? Мы с тобой и сотой части этого не сделали. Дважды Герой Советского Союза – это как?

– Извините, товарищ полковник, но я же…

– Да знаю я, что тебя только назначили. Вы арестовали члена военного совета фронта, который назначил сюда ту гниду?

– Так точно, товарищ полковник. Сразу, как поступил приказ. Никаких действий мы не предпринимали, ждали вас.

– Отправляйте в Москву. С ним будут беседовать там. Как мог немец попасть на такое место? Я не верю в случайности. Вот он, – опять палец тыкает в меня, – тебе бы подтвердил, что такое невозможно. Простой боец, даже офицер особого отдела, и то нереально. А тут! Начальник отдела СМЕРШ. Охренеть!!!

Надо мной говорили недолго. Левитин еще раз наклонился, сказал, что меня везут в столицу, и ушел. Спустя каких-то двадцать, может, тридцать минут меня уже побрили, переодели и повезли на аэродром. Был Юрьич, был тот второй следак, еще кто-то. Но вот моих ребят почему-то нигде не было. Я уже начал переживать, спрашивать о них было как-то не время, но я искал глазами.