– Признаться, Жак, я не знаю, что и думать. Искать новой встречи с этими господами считаю бессмысленным, но их интерес к отцу Раймонду вполне закономерен. Вы не забыли рисунок, который мы обнаружили в жилище этих господ?

– Рисунок замка с пентаклем? Нет, не забыл.

– Меня интересует другое… – протянул шевалье и подкрутил ус. – Если незнакомец не ошибся, то куда мог исчезнуть его преподобие? Если сие дело рук неких злоумышленников, то среди слуг Святого Трибунала уже поднялся бы переполох, причём весьма нешуточный! Его, насколько мне известно, нет. Хотя… – Шевалье задумчиво прищурился. – Я видел серых братьев, которые пришли в Святую обитель, но они навещали архивариуса. Это странно…

– Что же в этом странного?

– Архивариус принадлежит к сторонникам покойного отца Хьюго и не любит общаться со слугами Святого Трибунала. Я в это время был в библиотеке, изучая очень интересный трактат под названием «О сущности природы одержимых».

– Кто автор этой работы?

– Сей труд был написан аббатом Хьюго. Кстати, тогда он был молодым монахом! Если будет возможность, то обязательно ознакомьтесь! Там приведены очень любопытные факты, которые наделали много шума среди слуг Господних.

– Если будет такая возможность… – вздохнул я. – Вы же знаете, что эта дорога для меня закрыта.

– Никто не знает, что нас ждёт в будущем. Ладно, давайте вернёмся к делам насущным.

– Исчезновению святого отца? Возможно, его преподобие решил покинуть город из-за грядущей осады? Не думаете?

– Это выглядело бы слишком скверно. Негоже бросать паству перед лицом опасности.

– Сударь… – после недолгой паузы сказал я. – Быть может, эти слова и покажутся вам не совсем справедливыми по отношению к его преподобию, но мне кажется, он так и поступил. Это не тот человек, который готов умереть ради простых людей.

Орландо посмотрел на меня и покачал головой:

– Удивительно, Жак, как быстро вы повзрослели […]

* * *

…[неумо]лимое время, отведённое Создателем, становилось всё тревожнее и тревожнее. Не прошло и трёх дней после исчезновения святого отца, как опасные вести обрели плоть и кровь […]

* * *

…[п]ятом году от Рождества Христова у стен города появились первые вражеские воины. Так началась осада Баксвэра…

Многие из прославленных летописцев, чьи труды я изучал со всем прилежанием, весьма тщательно описывали личности знаменитых правителей, которые вели своих воинов в бой, побеждали и брали богатую добычу. Зачастую доблесть первых и величина последней многократно преумножались, вызывая понятную зависть современников и будоража воображение последующих поколений. В равной степени хроники хранят имена и титулы полководцев, оборонявших города и замки, которые отражали набеги вражеских полчищ, поражая читателей их стойкостью и мудростью принятых решений.

Если вам интересны подобные описания сражений, кои развернулись под стенами нашего города, то советую обратиться к «Хроникам» Симона Данбара – священника, который хоть и не был очевидцем, но создал – на мой взгляд – весьма точную картину всего произошедшего.

…[разговор, нач]авшийся вечером, касался событий трёх последних недель, проведённых в осаде. Пересказывать происшествия, коими ознаменовались эти тяжёлые дни, я не считаю нужным, тем паче что тема, которой коснулся Орландо, была куда более важной.

– Этот бездельник, будь он проклят, просто обезумел! – выругался шевалье де Брег.

– Кто именно, сударь?

– Я говорю о нашем графе! Была прекрасная возможность организовать вылазку, изрядно проредив ряды нападавших, но Шарль де Бо запретил и думать про это!

– Как так?

– Очень просто! Барон де Фиенн, хоть и принадлежит к свите его сиятельства, но, узнав про это решение, бранился, как бродяга из портовых кварталов! Клянусь Гробом Господним, пусть я и не великий знаток военных дел, но происходящее выглядит по меньшей мере странным. Такое ощущение, что Шарль просто придерживает воинов, дабы те ненароком не навредили нашим врагам и его замыслам! Это не трусость, Жак! Это предательство!

– Это никуда не годится, – согласился я и подбросил в камин несколько поленьев. Дрова, кстати, сильно подорожали, и обогреть жилище становилось весьма накладным делом. Меня спасал изрядный запас, сделанный покойным Пьером. Кстати, дом Орландо де Брега сгорел, и нам пришлось ютиться в моём, некогда разгромленном жилище. По сравнению с другими, нам ещё повезло.

– Как скоро граф издаст эдикт о городском ополчении?

– Рвётесь в бой? – Мой друг откинул с лица седую прядь и прищурился. – В другое время сие рвение было бы похвальным, но сейчас… – Он покачал головой. – Ладно, не переживайте! Не пройдёт и месяца, как ряды воинов поредеют, графу понадобится свежее мясо, и тогда у вас будет возможность показать свою отвагу и удаль[19][…]

* * *

…[моя пе]рвая вылазка в составе городского ополчения не была самой кровавой. Всего лишь одна из множества ей подобных, коими были наполнены месяцы обороны Баксвэра. Отражение штурма, вылазка и безудержная резня на скользкой от крови земле, усыпанной трупами. Мне, уже побывавшему в схватках с нежитью, казалось, что я видел самое ужасное! Господь Всемогущий, как же я ошибался! Нежить, кою приходилось убивать, несравнима с кровожадностью людей, столкнувшихся в этих битвах, чья ненависть затмевала жестокость самых ужасных созданий, ибо была разумна […]

…[тр]и дня тому назад кто-то вырезал семью, жившую неподалёку от меня. Эти люди не принадлежали к числу врагов, но запасы продовольствия, которыми они владели, привлекали здешних грабителей куда больше золота или серебра […]

…[шевалье де Брег оказа]лся прав – бастион был сдан. Сдан, будь проклят Шарль де Бо, совершенно бездарно! Последние защитники, которые ещё оставались в бастионе, были не просто убиты. Их обезображенные тела выставили на стенах твердыни, дабы поселить страх в душах осаждённых. Часть этих воинов, испытывая нечеловеческие муки, оставались живыми ещё несколько дней. Бастион заняли сарацины, но разве мы не видели подобных злодеяний на северной стене, где против нас сражались христиане? Разве мы не видели, как был распят Эжен Луи де Фиенн, когда его полуживого захватили в плен? […]

* * *

…[бу]дь я проклят, но Орландо де Брег был прав, утверждая, что настанут времена, когда сарацины наводнят наши земли, мстя за былые Крестовые походы! Они займут наши дома, и вот тогда христианский мир содрогнётся от ужаса! Ужаса, который сами и породили своей жестокостью […]

* * *

…[в горо]де появились голодающие. Особенно много их было среди простолюдинов и тех, кто прибыл в Баксвэр перед самым началом осады. Эти люди были готовы браться за любую работу, но её было не так уж и много, а на ремонт крепостных стен гоняли всех без разбора и, как вы понимаете, без оплаты. Участились грабежи и кражи. За малейшую провинность людей вешают на ближайших воротах. Разумеется, если у городских стражников найдётся время, дабы накинуть петлю на шею несчастного. Проще перерезать ему горло и бросить на улице. Труп уберут. Если обезумевшие от голода не разделают эти тела на части и не сожрут. Поверьте, такие случаи тоже бывали […]