— Он дышит вообще? — спросил Глеб.

Мы молча перевернули тело, даже сквозь этот дурацкий костюм чувствуя, какое оно холодное. Луна, проникшая в гостиную, осветила неестественно бледную кожу и остекленевшие глаза.

— Он что, мертв? — пробормотал друг.

Да, наш гость был мертв. Причем задолго до того, как заявился в мой дом.

Ep. 21. Перстень мертвеца (II)

Это многое объясняло. Живой человек в здравом уме в дом колдуна ночью бы не сунулся — а вот поднятый труп вполне. Однако вся сила, которая извлекла его из могилы и отправила сюда, после схватки с Хароном безвозвратно выветрилась. Так что сейчас ночной гость снова лежал неподвижно, как ему и полагается, и источал характерный запах гниения. Труп был уже не первой свежести — если, конечно, у них есть степень свежести.

Из глубины дома раздался стук двери, и в гостиной с суровым лицом появилась Дарья, оправляя на ходу наспех натянутую форму Синода — явно решив, что предстать перед нами в ночной сорочке и каком-нибудь халатике не комильфо.

— Вам что, не хватило вечерних приключений? — хмурясь, начала наша мадам.

И тут же осеклась, уставившись на композицию на полу. Труп лежал посреди гостиной как элемент декора.

— А это что? — спросила она.

— Гость, как видишь, — пояснил я.

— А почему в таком виде?

— А он таким пришел, — отозвался Глеб.

Дарья подошла ближе, вглядываясь в смертельно-бледное лицо, а затем сделала последнее, что можно сделать рядом с трупом: молча достала из кармана смартфон и, наклонившись, сфотографировала его лицо.

— О, Дарья, — не удержался друг, — а у вас что, фетиш такой? И давно вас привлекают трупы?..

Поджав губы, наша мадам углубилась в смартфон и стала там сосредоточенно тыкать. Я же наклонился к телу, заметив клеймо на ладони. Однако ничего нового это не дало: там всего лишь был выжжен узор моей дверной ручки — скалящаяся собачья пасть, которая таки нашла, кого укусить. Еще одна защита дома от ненужных гостей. Но там, где человек бы завопил, этому было все равно — только кожа местами слезла, обнажая сухожилия.

— Вот ваш гость, — вдруг сказала Дарья и развернула к нам смартфон. — Умер две недели назад.

С экрана смотрело лицо ночного визитера — чуть менее бледное, чем сейчас. Рядом были полное имя и две даты — рождения и смерти. А ниже шел адрес кладбища, на котором он похоронен и откуда его, соответственно, подняли.

— У Синода что, — я перевел взгляд на чиновницу, — есть в базе все трупы?

— В мире, где любой труп может поднять какой-нибудь некромант и натравить на остальных, у Синода должна быть база всех трупов. Не надо недооценивать Синод, — наставительно изрекла она.

И правда — что бы мы делали без вашей картотеки?

— И что за некромант? Может, и это в вашей базе есть?

Дарья тут же углубилась в смартфон, что-то ища. Надо же, а если и правда есть? Я прям зауважал Синод.

— Обычно некроманты, — заговорила она, деловито тыкая по экрану, — предпочитают собственные кладбища, где можно творить все что угодно безнаказанно. Надо лишь посмотреть, вкладывает ли кто деньги в это кладбище… Ага, нашла, — довольно произнесла она. — Не так давно там построили часовню, а это спонсор, — и протянула смартфон мне. — Видели его?

На экране были впавшие в черепушку глаза, высохшие губы и острые скулы, обтянутые морщинистой кожей — той самой девятипалой мумии, которая заявилась ко мне сегодня с требованием отдать кольцо. И не получив его днем, этот старый хрен додумался до гениального плана похитить ночью.

— И что, — я поднял глаза на Дарью, — Синод не считает должным такое отслеживать?

— Все не отследишь. К тому же многие колдуны спонсируют кладбища в надежде получить там места скверны. А Змееуст, по слухам, давно отошел от дел.

— Как видно, нет, — я показал на украсивший нашу гостиную труп.

— Вот же мерзкий старикан… — протянул Глеб, разглядывая снимок.

— Вы удивитесь, — заметила наша мадам, — но ему чуть больше пятидесяти.

Чуть больше пятидесяти было дяде Николаю, и выглядел он совсем не так, как это сморщенное, аж пергаментное лицо на экране.

— А что же такой вид?

— Такое бывает, — отозвалась Дарья, — если человек не может остановиться и все готов отдать Темноте. А этот, по слухам, не может. Самый настоящий чернокнижник, как в сказках. Заключал с ней сделку за сделкой… Но в последнее время он ослаб.

Видимо, не нашел, что ей еще предложить. Не удивлюсь, если там душа уже кучу раз перезаложена, как последние ботинки у заядлого игромана. Вот только сделки с Темнотой — дорога в один конец. Она, как яд, рано или поздно возьмет свое. И как только еще его не прибрала? В чем там душа вообще держится?

— Утром я подам жалобу в Синод по этому кладбищу, — с важным видом сообщила наша мадам, словно считая, что дело сделано.

— И что нам это даст? — спросил я.

— Синод начнет разбирательство.

— И сколько это займет? Недели, месяцы?

А еще интереснее, сколько трупов придет за это время в мой дом?

— Хотите быстрее, — отозвалась Дарья, — пожалуйтесь в Синьорию.

Ага, пожаловаться в Синьорию, чтобы все знали, что какой-то урод может послать труп, который залезет в мой дом. После чего еще куча таких же уродов пошлют своих трупов или слуг проверить, где можно поживиться в моем доме. Знаю я, как делаются дела в этой тусовке. Нет, ответка должна быть симметричной, чтобы этот старый черт прочувствовал, как зря он сделал то, что сделал.

С чего он вообще решил, что просто так может прийти и ограбить меня? Что просто так может отправить мертвяка в дом, куда я собираюсь привезти людей, которые мне дороги? Девушку, с которой собираюсь жить! Понятно, папочка его поимел. И что, он теперь думает, что сможет поиметь меня?

— Сами разберемся.

— И какими же методами? — мигом уточнила чиновница.

— Такими же, — я кивнул на тело на полу.

— Сумеете оживить труп?

— Сумею превратить в него, если потребуется.

Тут ведь как с крапивой в огороде — если ее не вытопчешь, то она продолжит тебе задницу