К дьяволу! Она потратила слишком много времени, разъезжая в машине. Шелли въехала на Мэдисон-авеню и припарковалась в запрещенном месте — она была слишком зла, чтобы об этом думать. По крайней мере не заметила никаких предупреждающих сигналов. Судя по всему, похитителя поблизости не было.

Шелли зарысила по Пятой улице — сумка с семью тысячами долларов оттягивала плечо, кобура хлопала по бедру. Ее ладони покрылись влагой, дыхание участилось. Она прежде никогда не бывала в таких переделках. Иногда не имеет значения, что ты шериф, сильная женщина, лидер. Отсутствие опыта есть отсутствие опыта. Если Рэйни и Дуги переживут этот день, Шелли уедет в Париж. Решено.

Она добралась до угла. Никакого телефона. Старина Боб сыграл с ними шутку, чтобы заставить их разделиться? Шелли снова вскинула сумку на плечо и задумалась.

Наконец, когда она уже начала нервничать, до нее дошло. Она заметила стеклянную дверь, ведущую в закусочную. Шелли распахнула ее и обнаружила телефон.

— Господи, — пробормотала Шелли Аткинс, — пусть это буду не я.

Среда, 10.23

Элан Гроув заставляла себя сохранять спокойствие. Парковка возле «Уол-марта», слишком маленькая для торгового центра таких размеров, была забита машинами. Элан начала было заезжать на нее, и тут же путь ей преградил фургон, водитель которого тоже дожидался места.

Она нетерпеливо досчитала до двадцати, фургон наконец проехал, и Элан оказалась лицом к лицу с женщиной и тремя орущими детьми. Дети разбежались в разные стороны, а мать стояла в центре парковки и кричала, чтобы они вернулись. Дети явно не обращали на крики никакого внимания. Они увернулись от двух легковых машин и гигантского пикапа, прежде чем их загнали в многоместный семейный автомобиль.

С невыносимой медлительностью протекли еще две минуты, наконец Элан отыскала свободное место. Она вылезла из машины, стараясь казаться спокойной, поскольку понимала, что за ней, возможно, следят. Элан была молодой женщиной-полицейским. Два-ноль не в ее пользу.

Но, как бы то ни было, Гроув была хорошим детективом. Пришла в полицию, прослужив четыре года в резерве. Она могла справиться с волнением, по крайней мере убеждала себя в этом.

Элан подняла сумку, убедилась, что рация находится в легкодоступном месте — в кармане жакета, — и направилась к магазину. Перед главным входом в гигантский торговый зал оказались два телефона-автомата. По одному из них разговаривал парень в поношенной фланелевой рубашке.

Элан уже было вошла во вторую кабинку, целиком поглощенная своим заданием. В последнюю секунду у нее в мозгу что-то щелкнуло, и она еще раз проследовала мимо первого телефона, отметив высокий рост и худощавое сложение мужчины, грязь на ботинках. Взглянула на его спортивную рубашку с распахнутым воротом, под которой легко спрятать оружие, а потом зашла в магазин и передала описание по рации.

Кинкейд заверил ее, что подкрепление уже едет. «Спокойней, — твердила она, — не выдай себя».

Элан снова миновала стеклянные двери, сделав вид, что ищет тележку. Когда же выглянула на улицу, мужчина уже скрылся. Элан вышла и оглядела парковку. Никаких признаков незнакомца — даже странно. Парковка — большое открытое пространство, человек не может исчезнуть просто так.

И вдруг она поняла: что-то случилось. Через семнадцать минут после звонка похитителя детектив Элан Гроув стояла возле «Уол-марта», готовая к бою, но заметила мужчину, только когда стало уже слишком поздно.

Среда, 10.32

Тишина. Тишина. Тишина.

Куинси стоял в центре конференц-зала, где остались только Кэнди, лейтенант Мосли и Кинкейд. Кэнди меряла комнату шагами, Кинкейд возился с документами, лейтенант Мосли наконец вышел в коридор, потому что сообщения на пейджер поступали непрерывно.

Прошло пятнадцать минут. Двадцать. Полчаса. Эфир по-прежнему молчал.

— Какого черта там творится? — спросил Куинси.

Ни у кого не нашлось ответа.

Среда, 10.12

Она плыла. Ощущение было странным — сочетание удивительной легкости и страха. Может быть, она не плывет, а падает — катится в черную бездну?

Рэйни почувствовала ветер, холодное дуновение на лице. Она протянула руки… и очнулась.

Дуги заговорил первым:

— Рэйни?

— Дуги?

Было темно. Она никак не могла сориентироваться. Что-то изменилось, но Рэйни не могла понять, что именно. Потом она услышала шуршание одежды — Дуги шел к ней.

— Ты не умерла? — спросил он.

— Нет. — Она облизнула губы, пытаясь собрать во рту немного влаги и смочить пересохшее горло. Язык распух от жажды, слизистая потрескалась и болела. Рэйни моргнула, но ничего не изменилось — ее окружал сплошной мрак. Может, она ослепла?

— Где мы? — хрипло спросила она.

— В комнате, — ответил Дуги. — Я уступил тебе кровать. Подумал, что тебе она нужнее.

— Как темно.

— Он забил окно. Я пытался оторвать доску, но без инструментов у меня ничего не вышло. У тебя что-нибудь есть?

В голосе Дуги прозвучала тоска. Конечно, он знал ответ. Но иногда так трудно удержаться от вопроса.

— У меня есть еда, — сказал мальчик чуть бодрее. — Печенье. Сыр. Я оставил тебе немножко.

— Воды, — попросила она.

Дуги понизил голос.

— Я все выпил, — тихо признался он.

— Ох, Дуги…

У Рэйни слишком пересохло во рту, чтобы она могла произнести еще хоть слово. Она потянулась вперед и потрепала мальчика по голове. В ответ он прижался щекой к ее ноге. Тело моментально пронзила острая боль, но Рэйни даже не пошелохнулась. Было так приятно ощущать его присутствие в этом непроглядном мраке! Знать, что они оба не одиноки.

— Я сказал ему, что мы замерзли, — сдавленно произнес Дуги. — Сказал, что в подвале слишком сыро и что мы больше не хотим там сидеть.

— Очень смело с твоей стороны.

— Он засмеялся и ответил, что ему плевать, даже если мы замерзнем на хрен.

— Дуги…

— Он так сказал! Я просто повторяю то, что он сказал. Даже если мы замерзнем на хрен.

Рэйни закатила глаза. Дуги явно наслаждался возможностью выругаться. Это заставило ее улыбнуться. Теперь, по крайней мере, он был похож на семилетнего мальчишку. На нормального мальчишку.

— Он запер нас не в подвале, — озадаченно продолжал Дуги. — Он повел меня по коридору. Оставил в этой комнате. Мне сначала здесь не понравилось, и я стал кричать, чтобы он меня выпустил. Я… я испугался. — Последнее слово он пробормотал едва слышно, так что его с трудом можно было разобрать. — А потом он вернулся с тобой. И принес одеяло. А еще печенье и сыр. И воду… — Дуги снова начал мямлить. — Совсем чуть-чуть. Честное слово, очень мало. Но я оставил тебе печенье. Хочешь?