отнюдь не в малоземелье, как кажется, а в примитивных методах обработки земли большей части крестьян — две трети из них бедняки, едва сводят концы с концами.

Фок отпил чая, глядя в вагонное окно на селение. Никаких развалюх нет и в помине, добротные дома и хозяйственные строения, много скотины, высоченные сеновалы везде. Зажиточное село — две церкви, тысячи две жителей. Близость сразу двух городов — губернского Иркутска и шахтерского Черемхово сказывалось в наилучшем виде, ведь жителям нужно есть, причем постоянно. Ведь в самом Иркутске сто тысяч населения без малого, каждый восьмой в губернии горожанин столицы Восточной Сибири. Переселение шло и сюда, но тонкой струйкой, не так как было в прошлой реальности, когда за «счастьем» отправляли бедноту.

Нет, сейчас ехали либо середняки, мечтавшие стать справными хозяевами, каких в Сибири подавляющее большинство старожилов. А они по доходу равнялись рязанским или воронежским кулакам, земли на всех хватало с избытком, власти сейчас не скупились. Так что нет необходимости нищету переселять, напрасная трата денег.

— Но дети бедноты все получат образование, все, поголовно — бесплатное, и с пропитанием, за то «мир» отвечать будет. За каждого ученика в школе община ответственна — вот потому не стали ее разрушать, зачем такой подарок радикалам делать? А без аттестата ни в одном городе скоро работу никто предоставлять не станет. Программа такая — полная ликвидация безграмотности — или просто «ликбез». Ведь Бисмарк не зря говорил, что франко-прусскую войну выиграл германский школьный учитель.

Фок усмехнулся, глядя в окно — да, все пойдет медленно, вернее неспешно, без рывков, поступательно. В городах пошли трамваи, строительный бум начался — гимназии, реальные училища, профессиональные школы каждый год открывают. Высшие учебные заведения в каждой губернии будут открыты, а то и не одно — потребность в учителях перекрыта будет. Так что без кровавых передряг, после которых страна в своем развитии надолго откатилась, развитие будет непрерывное — мировой войны не будет, а революция уже пошла на откат. Так что, глядишь, и все обойдется…

— Надеюсь на ваш значимый труд, господа. У нас огромная страна, и достойная, чтобы занять лучшее место в мире. А вы занимаетесь самым благородным делом — несете свет знаний подрастающему поколению, которому надлежит построить процветающую державу. Как правильно сказал выдающийся русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов — «могущество российское прирастать будет Сибирью»!

Переждав аплодисменты, Фок благосклонно посмотрел на собравшихся в драмтеатре представителей городской общественности, профессоров и преподавателей университета и восьми городских гимназий, военных в парадной форме, и чиновников в мундирах. Рядом с ним стоял генерал-губернатор Селиванов, давний знакомец.

Визит в Иркутск растягивался на пять дней, и включал в себя обширную программу — открытие нового корпуса университета, факультетской клиники при нем, еще одного здания Общественного Собрания и многое другое. Это требовало от него недюжинных сил, ведь каждый шаг давался с рудом, плечи давила нешуточная тяжесть, а надо было выглядеть бодрым. Все же монарх с молодой супругой, да еще русский фельдмаршал, в расшитом золотом мундире, в лентах и звездах, украшенный орденами добрых двух десятков стран. А сейчас он только закончил важное дело — вручил российские и маньчжурские ордена и медали по списку, в котором оказалось больше сотни имен. А заодно, от лица императора Александра IV Михайловича, как его наместник — и такой должностью его наделили еще шесть лет тому назад, выступал с речами на торжественных мероприятиях и посещал балы, читал лекции в университете, почетным профессором которого являлся. В общем, сплошные хлопоты, но положение обязывает, как говорили древние…

— Да, памятника вождю нет, и никогда не будет, да и его псевдоним никогда уже не появится, как и многих других, — пробормотал Фок, оглядывая здание Русско-Азиатского банка, мимо которого уже шла трамвайная линия, построенная на сорок лет раньше — первая в Сибири. Напротив должен был стоять монумент, но его как раз и не было — лютеранская часовня заменяла. Дома под названием «кривая линия партии» тоже не имелось, зато возвышалось здание политехникума, которого вообще в той истории не имелось. Но сейчас построили — деньги он выделил из маньчжурской казны, с прицелом на подготовку собственных подданных. С желающими учиться в России проблем не было, совсем наоборот — многим приходилось отказывать из-за плохого знания языка. Так что в Мукдене уже открыто три гимназии, где «великий и могучий» усердно изучают.

— Ваше величество, — с большим букетом цветов к нему подбежала барышня, красивая, с багровым румянцем на щеках. Скосив глазом, Фок увидел улыбку супруги — вроде бы благосклонная, но Ленку он хорошо знал, как облупленную. Супруга не терпела подобных подношений мужу от столь очаровательных девушек. И невольно отвлекся, потеряв бдительность.

— Умри тиран! Да здравствует революция!

Александр Викторович не успел отшатнуться — барышня исчезла, на него с горящими глазами взирала фурия, с браунингом в руке. И грянули выстрелы в упор — от первого он отшатнулся, получив сильный удар в грудь. Второй обжег руку, перед глазами поплыло. Но он успел увидеть, как набросилась охрана, причем браунинг выбила супруга, ловко ударив по руке убийцу — так что третьего выстрела не прозвучало…

Глава 55

— Слава богу, что договорились, теперь все — мировой войны не будет! По крайней мере, в том виде, в котором она была. В Лондоне могут грызть локти, теперь сражения на суше исключены…

Фок откинулся на спинку кресла — день стоял чудесный, несмотря на конец декабря. В Квантуне погода стояла крымская, солнышко пригревало, на море царствовал штиль — курорт, прямо слово. Вот только редкостно такое в эти дни, все же Дальний Восток, хотя широта, если судить по карте, Барселоны, Рима и Тегерана. Вот только какие тут к ляду субтропики — зимой порой выпадал снег и стояли морозы, но недолго, море вносило свои коррективы, муссонный климат. Постоянная влажность, мерзостная погода — вот что такое зима на Квантунском полуострове. В Мукдене лучше — столица Маньчжурии все же далековато от моря находится, а потому в это зимнее время там хоть и заметно холоднее, но без этой постоянной сырости.

Фок еще раз пересмотрел подготовленный специально для него сборник телеграмм, отправленных князем Чуном из Гааги. Все же четыре самые крупные и мощные европейские державы смогли договориться о сокращении сухопутных армий, установив процентную норму в десять тысяч солдат и офицеров на два миллиона населения в мирное время, причем давали