Я посмотрела на четкую границу между глубокой тенью около здания суда и белым искрящимся снегом сугроба. На грязноватый сугроб — какая уж в марте белизна! — нападал легкий чистый снежок, пока мы заседали. Сюда бы Варьку с лопаткой. Хорошо, что не взяла ее с собой. А то бы обязательно рассказала ей сейчас про ангелов и окончательно запутала бы бедную девочку, и так живущую среди химер и миражей. Один папа-мираж чего стоит! А еще Гном, в которого она верит, таинственный дядя Женик, в которого не верю я сама, теперь вот эти страшные полулюди-полузвери…

Я перевела взгляд на чистое-чистое, пронзительно-синее небо, на изумительно тонкий силуэт голых березовых веток на нем, а в ушах всё звучали слова. Они застряли в голове и проворачивались снова и снова, как в детской игрушке, которая играет одни и те же три такта: «Именем Российской Федерации… Именем Российской Федерации… Именем Российской Федерации…»

— Стоишь, сучара? — заорал что есть мочи где-то сзади Гарик. Он откупоривал бутылку прямо на лестнице народного суда.

— Стой, стой, — подхватила откуда-то появившаяся Эльвира и ловко выхватила тряпки из-под пальто. — Оба-на!

Они заржали. Старуха, догнавшая их, засуетилась:

— Давай сюда, детка, уберу…

Мохнатая «детка» Эльвира сунула ей тряпки, не глядя.

В чистом морозном воздухе я уловила вонь несвежего тела и еще чего-то, сладковатого и тошнотворного.

— А чё ж ты, бикса гнилая, не спешишь манатки собирать, а? — Гарик, проходя мимо, как бы нечаянно подтолкнул меня, и я, к ужасу своему, потеряла равновесие и упала на одно колено. — Ой, какая неприятность! — запричитал Гарик дурацким голосом. — Вам не помочь, тетенька? Нет? Жа-аль… А то я сейчас помогу… Забудешь, как выкореживаться, падаль!

Я встала и прислушалась к животу. Да всё в порядке! У меня вообще всё будет в порядке, я очень счастливая. У меня такая прекрасная дочь Варька. Я сама — красавица и умница. У меня хорошая мама. У меня есть друзья. К некоторым можно обратиться, в случае чего…

Я пошла прочь, стараясь не торопиться. И не оглядываться. Просто чтобы не поскользнуться.

Вот и всё. И что мне, что нам с Варей делать-то? Они же, по всей видимости, намерены въезжать прямо сейчас…

Господи, господи, дай мне силы все это выдержать…

— Лена! — догнал меня Игорь. — Ну куда же вы ушли? Расстраиваться рано, совершенно рано. Подадим апелляцию в городской суд. Наверняка у меня получится договориться, чтобы суд состоялся как можно раньше. Там же будут другие судьи.

— Да, я понимаю. Спасибо, Игорь, вы сделали все, что могли.

От волнения на суде и я начала называть его на «ты», но сейчас уже было как-то неловко.

Игорь покачал головой.

— Лена, иногда я думаю, как же правы некоторые из моих подзащитных — не все, нет… Те, которые годами от чего-то и от кого-то страдали, пытались искать правды, справедливости, всячески тщились выкарабкаться из нищеты, а потом плюнули и…

— Вы имеете в виду — не прибить ли мне Гарика?

— А вот скажите честно — никогда такой мысли не было?

— Если честно — пару раз была. Однажды, когда он ломился в дверь пьяный, а у меня болела маленькая Варька… Он ночью трезвонил в дверь, дочка плакала, просыпалась, потом не могла уснуть, боялась… Ну а второй раз — сегодня.

— Вот мы уже почти и вступили в преступный сговор, — невесело засмеялся Игорь. — Вы заходите сзади, а я наваливаюсь — и…

— Бьете по башке судью Морозову, — тоже улыбнулась я. — А потом я буду выпускать в тюрьме газету «Моя любимая зона». Ай, — я почувствовала, что совсем замерзла. — Давайте еще попробуем. А теперь-то что мне делать? Съезжать с квартиры? Ведь я не смогу вместе с ними жить… Мы не сможем…

Игорь поморщился.

— Вообще-то решение суда вступает в силу в десятидневный срок… и сейчас им на руки его не дадут… Но боюсь, что они… гм… сами его начнут осуществлять… Опротестовывать его, конечно, можно, решение это несправедливое… — Игорь взглянул на меня и отвел глаза. Я поняла, что дальше заниматься моим делом у него желания особого нет. — Лена, а вам есть, куда… гм… пойти? Временно хотя бы?

— Конечно, — кивнула я.

На самом деле мест много. У меня есть мама. У Вари есть папа. У меня есть подруга Неля, у Нели есть жаднющий муж Федор… Может, попросить Федора, чтобы он нам сдал свою лоджию, где годами хранятся банки с баклажанной икрой — запасы для приема непрошеных гостей?

Гарик пришел в тот же день. Я предвидела, что произойдет. К счастью, их вещи никто не тронул, они простояли несколько дней в нашем подъезде, и Гарик с «невестой» сами забрали все свои мешки и баулы, когда их отпустила милиция. Я не могла понять, как же они там отвертелись — ведь, по идее, на них должны были завести дело… Наверно, помогла все та же липовая бумажка — «решение суда». Как трудно бывает доказать правду, имея настоящие документы, и как просто подчас прохиндеям, купившим две печати за пятьсот рублей, обмануть всех и вся.

Я собрала все, что смогла, но вещи из квартиры, в которой ты живешь двенадцать лет, надо вывозить на грузовике. Поэтому в три огромные сумки и один чемодан толком ничего не уместилось. Я достала с антресолей большую пляжную сумку, затолкала в нее подряд Варькины мелкие игрушки — куклы, пазлы, свою косметику, впихнула туда еще и все фотографии с полок, потом села и заревела. Я решила дать волю слезам, чтобы слез на сегодня уже не осталось. Главное — не расплакаться при них, не дать им лишний повод поглумиться. Может закончиться печально. Пока ревела, я решила — лучше отдать Гарику ключи миром, чтобы они не ломали дверь. Дом у нас старый, еще посыпятся стены…

Они, видно, где-то хорошо отпраздновали победу и часам к пяти уже прибыли на место жительства.

— Открывай, падла! — заорал Гарик и заколотил в дверь ногами.

Я открыла дверь. Эльвира держала пьяную старуху и сама еле стояла на ногах.

— Ой ты, ёптыть! — она дернула Варю за меховой воротничок на свитере.

Я оттолкнула ее руку — ей, видно, только того и надо было.

— Я те щас глаз на ж… натяну… — вполне миролюбиво объявила Эльвира и потянулась ко мне волосатыми ручищами, но тут неожиданно встрял Гарик.

— Слышь, ну-ка… — Он сильно пнул Эльвиру в сторону комнаты, и она пролетела прямиком на компьютерный стол, там и затормозила.

— Пригодится… — ничуть не обидевшись на Гарика, она похлопала по старому монитору, который я не стала относить к Токмачеву. — Ой, я сегодня… ой… — у нее что-то булькнуло в горле, — уста-а-ла… щас… — она побрела в ванную, держась за стену. Плохо пока ориентируясь в своей новой квартире, Эльвира вместо ванной пришла на кухню и там стала очищать себе желудок, комментируя его содержимое.

Гарик, по-хозяйски уперев руки в боки, встал посреди комнаты, удовлетворенно оглядел все кругом и вполне мирно, нормально предложил мне: