— Теперь ты понимаешь? — наседал он. Илейн отдернула руку, как ужаленная,

потом посмотрела на сидевших за столом, надеясь, что никто не заметил. Она покраснела. Как он смеет! Ее никогда так не унижали!

— У тебя много денег, Илейн, — продолжал Рен низким прерывающимся голосом. — Сделай любезность для обоих. Найди другое место для жизни — или ты окажешься подо мной так или иначе.

Ее трясло, она отодвинулась от стола. Слезы были готовы брызнуть.

— Кажется, я плохо себя чувствую. Извините меня, джентльмены.

Оба — Рен и Нортон — поднялись, пока она выходила из-за стола.

Рен заметил усмешку на лице Чейза Камерона, когда тот извинялся и уходил из столовой вслед за Илейн.

Рен глубоко вздохнул, надеясь успокоиться. Черт, почему он себя так отвратительно чувствует? Он принес девушке пользу: он сказал ей правду. Между ними существовало непреодолимое влечение, и почему-то ни один из них не мог этому сопротивляться. Если она останется в Сан-Франциско, то будет его любовницей. Он знал это, хотя Илейн была молода и не понимала этого.

Наблюдая, как Чейз Камерон уводит Илейн, Рен вдруг вспыхнул ревностью, представив этого негодяя с Юга в постели Илейн. Может, сегодня она уступит его домогательствам только потому, что Рен оскорбил ее? Эта мысль сковала его волю. Когда официант поставил перед ним тарелку аппетитно дымящегося лосося, украшенного лимоном и каперсами, ему показалось, что его сейчас стошнит. Рен подцепил вилкой рыбу и посмотрел на свою невесту. Мелисса мило беседовала со Стюартом Пикманом, наследником состояния Пикманов и просто умным, образованным парнем. Он был всего на несколько лет старше девушки.

Рен редко видел на лице Мелиссы такую ослепительную улыбку, такие розовые щеки. Интересно, что они там так оживленно обсуждали? Они с Мелиссой вообще редко разговаривали. Когда бы он ни завел беседу, она становилась еще более сдержанной, испуганной, будто за все, сказанное ею, он бы ее убил. Все попытки сблизиться кончались провалом. Сегодняшний вечер не был исключением. Она избегала его, при первой же возможности прячась за широкой визиткой своего отца.

Рен подумал о предстоящей через две недели свадьбе. Мелисса никогда не захочет увидеть его в своей постели. Ему придется сделать это насильно, принудить себя к этому. И хотя некоторых мужчин возбуждало такого рода насилие, Рен относился к числу тех, кому по душе были невесты, желавшие этого.

Он поковырялся в тарелке и заговорил с соседкой слева. Он был рад, когда обед закончился. Послышался стук стульев по паркетному полу. Женщины возвращались в гостиную пить шерри, а мужчины направлялись в кабинет курить сигары и пить бренди. Сегодня Мелиссе снова удалось ускользнуть от него. Рен с ужасом ждал брачной ночи, когда ей придется принять его ухаживания, захочет она того или нет.

Поездка в открытой коляске по улицам Сан-Франциско освежила Илейн.

Небо было ясным, звезды яркими, воздух свежим и соленым от морского бриза. Чейз почти не разговаривал с тех пор, как они покинули резиденцию Стэнхоупа, только приказал извозчику везти их вдоль берега моря. Илейн обрадовалась развлечению. Они ехали вдоль залива, где в мастерских стояли перевернутые вверх дном рыбацкие лодки; рыбы, поблескивая серебром, разрывали морскую гладь, и по воде долго в свете луны бежали круги. Китайские торговцы не убирали еще свой товар, хотя час был поздний. Один из них держал красивый шелковый халат, и Чейз велел кучеру остановиться.

— Тебе нравится? — спросил он девушку.

— Он просто чудо. Никогда не видела такой тонкой ручной работы.

Большая часть светло-розового шелка была покрыта вышитыми темно-розовыми и серебристыми цветами. Чейз подал китайцу деньги и передал одеяние Илейн.

— Он твой.

Она улыбнулась, благодарно принимая подарок.

— Спасибо.

Они еще немного покатались вдоль залива, стук копыт по кирпичной мостовой успокаивал взвинченные нервы. Потом Чейз велел ехать в отель.

Кровь Илейн кипела при одной мысли о том, что Рен и Мелисса смеются, вспоминая ее. Она была напряжена, раздражена и зла на Рена и его наглость.

Чейз помог ей выбраться из экипажа и повел через великолепно убранное в красный бархат и золото фойе. Они поднялись в ее номер на верхнем этаже.

— Можно мне войти? — спросил он.

В первый раз, заметив его горячий взгляд Илейн задумалась.

— Почему бы и нет? — наконец сказала она.

Пора покончить с сумасшествием, в которое она погружалась всякий раз, встречаясь с Реном. Чейз был богат, красив, обаятелен — и он хотел ее. Что ж, самое время. Пора.

Шампанское, которое он открыл, было самым дорогим, но холодная пузырящаяся жидкость щипала язык. Они сидели на диванчике, и Илейн всячески стремилась получить удовольствие от поцелуев Чейза, нежных прикосновений его рук.

Его губы ласкали ее шею, затылок, они были горячими и требовательными. Илейн ощутила легкую дрожь, когда Чейз начал расстегивать пуговицы на ее платье, но это был страх, а не страсть. Илейн ничего не почувствовала, когда платье опустилось до бедер, ничего — когда его руки тронули сквозь тонкую ткань сорочки ее груди. Она услышала тихий стон удовольствия, когда Чейз коснулся губами нежных кружков, и ощутила прижавшуюся к ней мужскую твердь. И тут она поняла, что плачет, слезы текли по щекам.

Чейз поставил ее на ноги, стащил с бедер платье и посмотрел на стоявшую перед ним женщину в тонкой сорочке и кружевных трусиках. Когда его опытные пальцы расстегнули корсет, она даже не двинулась. Илейн стояла неподвижно, как статуя, ожидая, пока он ее разденет. Но когда уже она была обнажена, и мягкие блестящие волосы упали на плечи, Чейз посмотрел ей в лицо.

Его рука дрожала, и он прерывисто дышал, вытирая с ее щек слезы. Она почувствовала, как ее подняли сильные мужские руки. Подчиняясь судьбе и не желая отказывать Чейзу не желая причинять ему такую же боль какую причинял ей Рен, она позволила отнести себя в спальню.

Подойдя к кровати, Чейз откинул покрывало, осторожно положил Илейн, слегка коснувшись губами ее губ. А потом прикрыл ее дрожащее нагое тело одеялом.

Он долго смотрел на нее молча, а потом сказал:

— Не так, Илейн. Я никогда на такое не соглашусь.

Ей показалось, что она услышала тяжелый вздох, когда Чейз отходил от ее кровати. Натянув покрывало, девушка закрыла глаза и зарылась лицом в подушку. Она слышала, как за ним тихо закрылась дверь, потом его тяжелые шаги на толстом тартановом[5]ковре затихли. Она услышала щелчок входной двери, и наступила тишина. Илейн горько заплакала.

Только далеко за полночь Рен смог извиниться и покинуть резиденцию Стэнхоупов. Ему хотелось побыть одному. Ему действительно было необходимо только одно — успокоить совесть, ведь он так жестоко обошелся с Илейн. Томми забрал экипаж, так что ему пришлось ехать в город на извозчике. Он хорошо заплатил, и извозчик бесцельно возил его по тихим улицам города. Мысли Рена были с женщиной, которая сегодня вечером вновь пленила его душу и сердце. Казалось, что судьба предопределила им мучить друг друга. Во всяком случае, сейчас он испытывал страшные муки.