Выйдя из общежития на улицу, Турецкий в сердцах чертыхнулся. Это же, как говорил Гоголь, бисовы колядки: опять начальнику позвонил, а жене забыл. Но сегодня он уже знал причину.

…Когда-то бабушка сказала Александру, тому в то время было около двадцати: «А ты — влюбчивый». Сказала без всякого осуждения или одобрения, просто констатировала, определила его особенность.

Он часто вспоминал бабушкины слова, убеждаясь в правильности ее вывода, и не мог понять, хорошо или плохо иметь такой характер. Влюбчивый — тот, кто быстро влюбляется. Турецкий добавил бы — и часто. Каждую новую влюбленность он переживал в себе, стараясь не показывать ее силу объекту своей страсти, боялся выглядеть смешным. Подобная любовная романтика в нынешнее циничное время не в чести. В душе же у него она бушевала вовсю, захватывая не подозревающую об этом пассию, быстро прогрессировала, уносясь далеко в будущее, проводя годы в радости и гармонии. Одна приторная картина спешила сменить другую, любое событие примерялось на себя. Лишь когда появлялось новое увлечение, прежнее, искреннее, все равно казалось ему сущим вздором.

Сейчас он думал только о Ларисе. Совладать с собой — это было выше его сил. Поэтому Александр Борисович слегка рисовался, вел себя так, как если бы она была рядом и наблюдала за ним. Представлял ее одобрительную улыбку, восхищенный взгляд. Будет досадно, если он не увидится с ней до отъезда. При таком количестве дел, которые маячат перед ним сегодня, это немудрено.

Когда Турецкий вернулся к «Виктории», он увидел возле входа миловидную, скромно одетую женщину самой что ни на есть заурядной внешности. Вот только короткая стрижка у нее на удивление хороша, тут ее столичным ровесницам впору локти кусать. Видимо, дочка постаралась.

— Надо полагать, вы и есть Кира Григорьевна, — улыбнулся он.

— Да. У кого еще может быть такая прическа, как не у матери парикмахера. Здравствуйте, Александр Борисович.

— Где бы нам приземлиться? — подумал вслух следователь, оглядываясь. Поблизости нет ни одной скамейки, ни какого-нибудь кафе.

— Меня Тамарины сотрудницы знают. Думаю, девушки не станут возражать, если мы устроимся в их подсобке.

— Было бы совсем неплохо.

В салоне девушки предложили гостям чай и простенькую, принесенную из дома снедь: зелень и бутерброды. Для Александра Борисовича это было подарком судьбы — он же не только жене забыл позвонить, у него даже про завтрак совсем из головы вылетело, не ел ничего. Как говаривал его отец, с этой работой всю пьянку забросили.

Турецкий досконально, с точностью до минуты, пытался выяснить у Киры Григорьевны, где были Тамара и Виктор вчера днем, что делали вечером, в каком месте возле дома они сидели, в какую сторону направились, выйдя на улицу. Хотел услышать от нее характеристику Мустафы Аштрекова, но тут женщина ничем не помогла — их знакомство совсем поверхностно. Дочь ровесница Анжелы, изредка общается с ней и ее мужем, она же практически нет.

— Мне самой это странно. Город у нас маленький, чуть ли не все друг с другом знакомы. А близкий сосед Мустафа для меня загадка. Не могу понять, что он за человек.

Турецкий всячески успокаивал мать Тамары и был при этом совершенно искренен. Конечно, с точки зрения Киры Григорьевны, это не просто похищение, это — киднепинг, самое страшное воровство. Однако мрачнейшие мысли — про убийство — она должна отбросить. Скорее всего, молодые люди попали в плен, проще говоря, оказались заложниками. Турецкий давно слышал о том, что в Ингушетии процветает подобный промысел. С выкупом или без выкупа, дело чаще всего кончается освобождением, случаев гибели пленников очень мало. Кому понадобилась эта молодая пара, как вызволить Тамару и Виктора — в этом он постарается разобраться как можно быстрее.

— Ужасное происшествие, — шептала Кира Григорьевна. — Я читала в газете, как у нас средь бела дня похитили жену крупного чиновника. Ее освободили только через два года.

— У меня есть более свежий пример. Три дня назад у вас похитили министра внутренних дел. А сегодня он на свободе. Так что сроки бывают разные. Психологи рекомендуют ориентироваться на оптимистичный.

«Меркулов прав, — думал Турецкий по пути в прокуратуру, — пока сделано все теоретически. На деле — результатов нет». Однако он был на удивление спокоен, поскольку знал, что многочисленные события, которые произойдут сегодня, были подготовлены за два предыдущих дня.

Войдя в кабинет Докучаева, Александр Борисович пустился с места в карьер:

— Аштрекова нужно немедленно арестовать. Он уже заметает следы. Не знаю уж, насколько умело вели себя у него в доме Тамара и Виктор, но их исчезновение наверняка его рук дело. Этот узел нужно побыстрей разрубить. Иначе он затянется так, что будет поздно.

Конвоиры доставили Аштрекова в кабинет уже в наручниках. Турецкий объявил ему, что тот арестован по подозрению в убийстве Бритаева.

— Не убивал я его! — закричал Мустафа.

— Вы организатор убийства. Привели его на место казни.

— Не приводил я его! Кто вам это сказал?!

— Мустафа Григорьевич, — едва сдерживая злость, чеканил слова Турецкий, — вы не эльф, не бесплотный ангел, чтобы незаметно шастать по городу. Вас видели десятки людей, которые выступят на суде свидетелями. Вас заметили в подъезде бритаевского дома, видели идущим вместе с Зауром Борисовичем к зданию МВД, видели, когда вы поздно возвращались домой.

Под напором следователя Аштреков сник, он понял, что проиграл, и сидел опустив голову. Турецкий же знал, что в таком состоянии подследственному нельзя давать передышку, нужно стоять над ним и пришпоривать, гнать, пока тот не свалится от усталости.

— Чем вам насолил Бритаев? Человек, которого вы охраняли. Или вам деньги заплатили?

— Я совсем ничего не знал, — промямлил Мустафа. — Я не думал, что так будет. Меня просили позвать его на переговоры, я и позвал.

— Кто просил?

Докучаев следил за допросом с профессиональной завистью. Сам мастер, он не мог не оценить действия другого специалиста, более высокого класса.

Мустафа понял, что нужно выкарабкиваться и валить все на других. Иначе, чего доброго, на него навесят вообще всю ответственность за ночной налет.

— Исмагил просил.

— Какой Исмагил?

— Маирбеков. Мы с ним раньше работали в охране фирмы.

— Адрес, телефон.

Аштреков продиктовал.

— Вы утверждаете, что не убивали Бритаева. А кто это сделал? Исмагил?

— Нет. Там было много людей. Они ждали какого-то Хайрулу. Это он приказал привести туда Заура Борисовича. Он убил его. Из автомата.

— Знаю, что из автомата, — вздохнул Турецкий. — Что вы можете сказать про Хайрулу? Есть у него особые приметы?

— Он был в маске, поэтому лица не видно. Среднего роста. Был, как многие, в спецназовской форме. Больше ничего не знаю.