– Да катись ты! – сказал я.

Сильвия двинулась вокруг кровати прямо на меня с тем самым видом, с каким атаковала Китти. Я схватил со столика графин с водой.

– Только подойди, сейчас ты у меня искупаешься!

– Ну-ну, любимая, не дури!

Одно из двух восклицаний на нее подействовало: Сильвия уселась на кровать ко мне спиной. Рой потянулся и взял ее за руку.

– Валяйте, Даггерс!

– Ладно! Только я не понимаю и никогда не пойму, как после того, что произошло вчера вечером, могла прийти вам мысль воссоединиться с этой вашей красавицей! Да не нужны вы им; они уяснили всю несуразность вашего выступления. И, видит Бог, дали вам это понять…

– Да ну вас к черту, это была всего лишь шайка грязных хулиганов! Жалкое меньшинство! Этого добра везде полно. Не хотите же вы сказать, что именно они представляют целое…

– Именно, хочу! Ведь никто даже не попытался вмешаться! Разве не так? Стояли и глазели, потому что они…

– Люди вообще не имеют привычки вмешиваться. Это повсюду так.

– Нет уж, когда этим надо, они вмешиваются! Чуть что, немедленно пускают в ход кулаки! Как у них там, соперничающие банды юнцов!

– Послушайте, Даггерс, вам в самом деле стоит предъявить свидетельство о рождении, чтоб я убедился, что вам не шестьдесят пять! Не вся молодежь состоит из соперничающих банд! Если где такая банда и заведется, они держатся поближе к своим домам. Ну а, боже мой, если уж возникнут у нас под боком, то и развернуться-то не успеют! Вы городите несусветную чушь!

– Ладно, пусть я горожу чушь! Только факты говорят, что эти молодчики на деле осуществляют то, что у иных в замыслах! Частично – я хочу сказать, не все они агрессивно к вам относятся, однако могу поспорить, что подавляющее большинство симпатии к вам не питает. Вчера вечером, мне казалось, они начали сбегать потому, что им скучно было слушать. Все это, конечно, так, но главная причина все-таки, мне кажется, в том, что у них поехали мозги. При виде того, как человек довольно пожилой, настолько, что явно знает и умеет много больше них, выставляет себя перед ними напоказ. Это все равно как если б их родная тетка устроила стриптиз прямо у них на глазах. «Не твоя это роль, папаша, и не мылься!»

Сильвия разинула было рот, но Рой, вероятно сжав ей руку, заставил ее умолкнуть. – Он по-прежнему вот уже целую минуту не сводил с меня взгляда с полным и неприкрытым вниманием человека, сосредоточенного на собственных мыслях. Я понимал, что говорил и буду говорить только для того, чтобы впоследствии успокоить себя, что высказал все, что хотел, подобно тому как и Рой скажет себе, что он выслушал все, что хотел, и тем не менее я продолжал:

– Хотите честно, чего я ожидал после вчерашнего? После того как ваша пьеска провалилась, вас самого вздули, а вашу скрипку разбили в щепки, что равносильно надругательству над любимым детищем? Ведь так все было, Рой? После этого я честно ожидал, что вы поклянетесь больше никогда и ни за что во все это не влезать, никакого поп-искусства, никакой молодежи, никаких новых веяний в том или этом, – но все же через месяц или два все равно потихоньку приметесь за старое. Но оказалось, буквально на следующее утро вы снова вынашиваете свои кошмарные планы, и в том же направлении! Это ужасно! Вы все стремительней катитесь вниз. Единственное, на что я надеюсь: вы не успеете скатиться настолько, чтобы опорочить свое собственное имя и опозорить оркестр, репетирующий Малера! После всего этого я советовал бы вам отправиться куда-нибудь подальше, скажем в Калифорнию, где никто про вас ничего не знает и никто ничего не поймет. Все, я пошел! Ах да…

Спохватившись, я вытащил из кармана пиджака маленькую бутылку скотча и поставил на столик у кровати.

– Ну, Дагтерс, черт побери, это прямо-таки королевский подарок! Большущее спасибо!

– На вашем месте я бы ее припрятал. Что ж, всего хорошего вам, идиот паршивый! И удачи! Вам обоим.

Выйдя из палаты, я поспешил в глухой закоулок коридора и там принялся пинать стенку ногой, а также еще пару раз врезал по ней кулаком, приговаривая:

– Ах распиздяй, мудило, дерьмо собачье!

Тут до меня донеслись дребезжащие звуки приближающейся из-за угла тележки, и я, рванув по лестнице вниз, вскоре вновь оказался на улице среди уже знакомой мглистой духоты. До встречи с Вивьен у меня оставалось еще три четверти часа, однако, теоретически говоря, мне было бы сейчас в самый раз напиться или рвануть куда-нибудь в бордель. Я принялся гулять по Гайд-парку, думая о том, чего я не успел сказать Рою и что имело отношение к Китти, и Пенни, и Эшли, и вообще, но понимая, что все равно бы ничего не помогло. У Мраморной арки я сел в автобус, потом сошел с него, обнаружив, что так-таки не в силах избавиться от своих мыслей. В этом смысле, за неимением лучшего, бродить пешком по тротуарам, заполненным людьми, мне казалось легче. Я подошел к агентству авиакомпании в восемнадцать минут первого, подхватил Вивьен и повлек ее через дорогу в одну их тех дешевых закусочных, где вино отпускается стаканами, а пиво – только особой, бог его знает какой, горстке любителей.

Мы ели скампи со шпинатом, и я рассказывал Вивьен все, что со мной произошло, и на последние эпизоды она реагировала с выражением, на мой взгляд напоминавшим ее знакомую угрюмость вкупе с озабоченностью в умеренном варианте, но с преобладанием озабоченности. Я объяснял это тем, что Рой ей никогда не нравился. Затем, принявшись за яблочный пирог со сливками, Вивьен произнесла:

– Послушай, Дуг, мне надо тебе кое-что сказать! Я, по-видимому, выхожу замуж за Гилберта.

Я чуть не поперхнулся яблоком.

– За кого, за кого?

– За Гилберта Александера. Этого парня из Вест-Индии. Ты его знаешь.

– Я-то его знаю, но даже не подозревал, что его знаешь ты! То есть не подозревал, что ты с ним знакома. И когда это случилось?

– Когда мы встретились у твоих дверей.

– Так это же одна минута!

– Ее оказалось вполне достаточно, чтобы он со мной поздоровался и спросил, не соглашусь ли я как-нибудь пойти с ним что-нибудь выпить, но я сразу сказала, что нет, а он сказал, ну, это понятно, но, может быть, я запишу ему в книжечку свое имя и номер телефона, и уже держал наготове свою ручку, собственно, даже не дал мне сообразить, как ему лучше отказать.

– Да, но ведь это было всего лишь на прошлой неделе, в прошлый…

– Ну, пока мы еще не собираемся вступить в брак. Хотим только устроить помолвку.

– Кто в наше время устраивает помолвки!

– Гилберт говорит, что у него на родине так принято. То есть перед тем, как вступить в брак. Да и у нас так принято. И не думаю, что этот обычай уже отменен.

– Твой отец знает?

– Да, я водила Гилберта к нему в гости вчера вечером. И чтобы ты ничего такого не подумал, папу вовсе не смущает, что Гилберт чернокожий.