все", наконец, об очень странном сообщении, которое в присутствии Троцкого, Зиновьева и Каменева Сталин сделал на заседании Политбюро: будто в конце февраля 1923 года Ленин просил у него яду на случай, если почувствует приближение нового удара. Просьба невероятная, учитывая, что к этому времени Ленин в прах рассорился со Сталиным из-за грубого и оскорбительного разговора того с Крупской, а 4 января продиктовал приписку к своему политическому завещанию о необходимости сместить властолюбца с поста Генсека. Ленин не мог ничего просить у Сталина не только потому, что он ему не доверял, но и потому, что больше с ним не общался. К тому же самоубийство с помощью яда — это больше восточный, понятный грузину вариант. Решись Ленин в самом деле на самоубийство, он бы использовал скорее один из европейских способов. Только не похож он на самоубийцу, а тем более — на такого, который загодя обсуждает намерение уйти из жизни с кем бы то ни было, а особенно с лютым своим врагом Сталиным. Сообщение Сталина на Политбюро — чистая выдумка. С его точки зрения, оно должно было служить для отвода от него — в случае смерти Ленина — подозрений, хотя в действительности само по себе было в высшей степени подозрительно. А еще более подозрительно то, что Сталин телеграфировал Троцкому на Кавказ невероятную дату похорон Ленина. Когда Троцкий приехал, тело вождя было уже набальзамировано, а внутренности кремированы. И не затем ли выстроил Сталин Мавзолей и уложил ленинские останки в стеклянный гроб — в вопиющем противоречии с материализмом марксизма, — чтобы с помощью архаического восточного ритуала предотвратить попытки как современников, так и потомков произвести эксгумацию?

Журнал “Лайф" отказался печатать статью Троцкого, и за десять дней до его убийства сталинским агентом она была опубликована в хер-стовском издании “Либерти". Главный аргумент критиков гипотезы об отравлении Ленина: почему Троцкий хранил свою тайну до 1939 года? На самом деле он ее не хранил — просто не знал. В том и сила Сталина, что никто из его коллег, включая Ленина и Троцкого, даже не предполагал в начале 20-х годов, на что он способен. Сообщение о просьбе Ленина дать яд не казалось Троцкому в 1923 году подозрительным, но он иначе оценил его и связал с другими событиями после процессов над вождями революции в конце тридцатых годов и сопутствовавшего им Большого Террора. Троцкий, с интеллигентской слепотой по отношению к Сталину, принял его только под конец свой жизни и тогда по-новому взглянул на смерть Ленина. Во всех отношениях запоздалое прозрение!..

Брежнев, который всего несколько месяцев назад плакал, глядя на сцену, где в ужасе перед наследником и соперником, а возможно, и убийцей доживал последние дни великий Ленин, не мог не чувствовать зловещей параллели, когда утром 7 ноября 1982 года замерзал на трибуне ленинского Мавзолея. С каждым годом ему становилось все труднее подниматься по этим отполированным мраморным ступеням. Никто почему-то не догадался встроить здесь лифт или эскалатор, провести паровое отопление, поставить стулья, чтобы люди могли иногда присесть и отдохнуть, да хотя бы соорудить рядом уборную, из-за отсутствия которой он тоже страдал, но боялся кому-либо в этом признаться. И каждый раз ему казалось, что приспело его последнее здесь появление — так он болен: ноги не слушались, отвисала челюсть, не хватало дыхания, и он широко открывал рот, глотая морозный воздух, как рыба, выброшенная на лед. В конце концов он перестал понимать, кому и зачем нужно тащить его, полуживого, наверх и показывать народу вместо того, чтобы уложить в постель и дать хоть немного отдохнуть перед смертью. Он оглядывался на соратников и ровесников и видел, что им тоже невмоготу стоять здесь, соблюдая требования неукоснительного регламента, перед многотысячным военно-гражданским потоком, медленно текущим по Красной площади, как гигантская гусеница, а что, если однажды, они все умрут от одновременной сердечной атаки, прямо на глазах у потрясенной праздничной толпы? Благо что сразу под ними, по обе стороны ленинского Мавзолея, — предназначенное для них почетное кладбище у Кремлевской стены…

Он не был не только диктатором, но даже полноправным и единственным правителем страны ему так и не удалось побыть ни разу. Сначала он правил вместе с двумя другими членами триумвирата, Косыгиным и Подгорным, под идеологическим надзором Михаила Суслова. А когда триумвират распался и он вроде бы остался единственным официальным вождем, подвело здоровье. Инфаркт следовал за инфарктом, отнималась речь, не слушались ноги, а за его спиной в это время разгоралась смертельная схватка за власть, и он был не в состоянии в нее вмешаться на чьей-либо стороне. В конце концов, как часто бывает в восточных дворах, верх взял начальник личной охраны — по современному статусу исполнявший также множество других обязанностей, таков секрет Брежнева: он никогда лично не управлял страной. Но ничуть от этого не страдал — регалии власти были ему дороже ее самой.

Брежневское время называли бесцветным. Таким оно и было по сравнению с прошлыми советскими временами, окрашенными более ярко: сталинским и хрущевским. Словно у природы не хватило красок, будто она израсходовала их все на предыдущие эпохи!

В отличие от Сталина и Хрущева, Брежнев лишен яркой индивидуальности, которая в условиях тоталитарного государства становится знаком волюнтаризма. Сталин и Хрущев — две крайности советского правления, если рассматривать их, минуя нравственные критерии. Оба они были волютаристами, хотя их волюнтаризм равноправен: в сторону массового политического террора у одного и в сторону либеральных реформ у другого. Сталин резко накренил корабль государства и чуть не потопил в кровавой пучине. Хрущев, спасая его, качнул в противоположную сторону так называемой “оттепели". Брежневская команда выровняла курс и ввела корабль в традиционный для России фарватер бюрократического правления без либеральных либо тиранических крайностей. Будучи бесцветным и безыдейным аппаратчиком, Брежнев стал фигурой подвижного компромисса между различными тенденциями как в кремлевской верхушке, так и в народных низах — не забудем о действии в Советском Союзе закона стихийной демократии. Бесцветье этого времени объясняется сопротивлением Брежнева попыткам своих оппонентов окрасить его в какой-нибудь определенный цвет: он синхронно противостоял экстремизму как либералов, так и неосталинистов. Естественно, что последние многочисленнее, устойчивее и агрессивнее первых, и политическое сопротивление Брежнева либералам было эффективнее сопротивления сталинистам.

В этом смысле бесцветье брежневского времени мнимое. Просто перерождение власти происходило в его правление тайно. Тем сильнее глубоко скрытые до того изменения проявились впоследствии, когда Андропов сменил Брежнева. Словно в самом времени была заложена бомба замедленного действия. В период бесцветного брежневского правления, вроде бы идеологически