Парни стали спускаться вниз, но тут вдруг сверкнула молния. Прямо над их головами. Оглушающий удар грома последовал почти сразу, казалось, что гроза начинается прямо здесь, над смотровой площадкой. Еще не успело стемнеть после ослепительно яркой вспышки, как молния сверкнула опять. Небо вдруг стало садом, в котором расцвело необычное дерево. Оно было по-зимнему белым, без листьев, но из огня. Тоже белого, убийственного, способного уничтожить все живое.

И парни отступили. Видно было, как они напуганы.

– Гроза началась! Тикаем отсюда!

– Сейчас как ливанет!

И они убежали. Катерина опять осталась одна.

«А мне идти некуда», – устало подумала она. Опять сверкнула молния, прямо у нее над головой. Казалось, гроза выцеливала именно ее, Катерину. Она вспомнила весь тот ужас, который пережила шестилетним ребенком. Вот теперь она вспомнила все. И ей опять захотелось все забыть. Но она уже знала, что не сможет.

– Мне надо куда-то спрятаться, – пробормотала Катерина.

Ей и в самом деле надо было спрятаться. От грозы, от людей, которые не пустят Катерину туда, где сидят они. На земле не осталось такого местечка, где Катерина может укрыться. Только там, внизу, в почти уже черной воде.

И она перекинула ногу через парапет, потом другую, встала на самом краю обрыва на цыпочки и раскинула руки. Крикнула:

– Я лечу!

И шагнула вниз…

…– Куда она пошла-то?

Тихон с матерью стояли в самом центре набережной и взволнованно смотрели на почерневшее небо.

– Сейчас ливанет, – поежилась Мария Игнатьевна. – Ты ей звонил?

– Пытался. Она трубку не берет.

– Надо заявление подать. Я обо всем уже договорилась. Вас быстро разведут, слава богу, детей нет.

– Мама, я не хочу разводиться.

– Поговори мне! Надо поскорее с этим покончить, слышишь?

– Я не ребенок! – взорвался вдруг Тихон. – Не указывай мне, что делать!

– Что такое? – вскинула брови Мария Игнатьевна. – И ты туда же? Может, из дома уйдешь, как твоя сестра? К девке своей? Ах, извините! Она – жена! – с иронией сказала Кабанова.

– Замолчи! Хватит! Это ты нас всех довела! Ее, меня, Варю! Варя молодец! Наплевала на все и ушла к Кудряшу! И я уйду! Потому что я устал от твоих наставлений и вечных упреков! Если ты лучше всех нас знаешь, как надо делать, вот и живи с этими своими советами одна! А нас не трогай!

Кабанова хотела ответить, но вдруг сверкнула молния. Казалось, прямо у них над головами. И тут же прогремел гром.

Мария Игнатьевна вздрогнула и перекрестилась:

– О, Господи! Тиша, идем в укрытие. В кафе какое-нибудь. Найдется твоя жена, не иголка.

– Никуда я не пойду, пока ее не найду!

– Что за ослиное упрямство?

Тихон увидел в толпе знакомое лицо и кинулся туда:

– Вы не видели мою жену?

– Где-то здесь была.

– Она к смотровой площадке пошла, – сказал кто-то.

Опять сверкнула молния.

– Ну и гроза!

– А пожарные пруды пересохли.

– Что-то будет.

Тихон метнулся к другой группе калиновцев:

– Вы не видели мою жену?

И тут вдруг на набережной раздался крик:

– Женщина с обрыва прыгнула!

Тихон вздрогнул:

– Катя!

– Куда?! – вцепилась в него мать. – Сейчас ливень начнется!

– Да пусти ты!

Те, кто, спасаясь от грозы, стремился поскорее причалить к пирсу, видели трагедию во всех подробностях. Как Катерина стояла у парапета, а потом, перекинув через него сначала одну ногу, потом другую, встала на цыпочках на краю обрыва. И как она, раскинув руки, ринулась вниз. Кто-то даже сказал, что женщина при этом кричала.

Падение было стремительным и коротким, все, кто его видел, были в шоке.

– Словно мешок с картошкой – шмяк! – как заведенный, повторял какой-то рыбак, потрясенный увиденным. – И нету ничего. Шмяк – и нету…

Остальные свидетели молчали. В том месте, куда упала Катерина, почти у самого берега, между ним и причалом было неглубоко. Поэтому спасатели надеялись, что быстро найдут тело.

Появившийся на набережной Кулигин в отчаянии взялся за голову:

– Опоздал!

Искали Катерину и в самом деле недолго. А дождь словно ждал, когда ее найдут. Гроза поворчала, как голодный зверь, но когти подобрала. Только глазами сверкала да грозным урчанием напоминала о том, как она голодна.

Когда тело подняли на пирс, кто-то не удержался и тихо сказал:

– Как живая. Только маленькая ранка на виске. Красивая девушка… Жалко…

– Должно быть, о якорь ударилась, – вздохнул тот из спасателей, кто стоял ближе всех. – Одно хорошо: не мучилась, сразу умерла.

Катерина и в самом деле была как живая. Ее лицо после смерти разгладилось и успокоилось. Она опять была прекрасна, только красота ее была теперь какая-то неземная, как у русалки. С длинных рыжих волос стекала вода, кожа была белая-белая.

Завывая, подъехала «Скорая» и остановилась в начале набережной. Мертвую Катерину бережно понесли наверх, к машине.

И только когда тело русалки оказалось под крышей, гроза, словно рассердившись за отобранную добычу, сверкнула так, что все вздрогнули от ужаса, и обрушила на Калинов потоки воды.

«Скорая» с телом Катерины Кабановой уехала. Ливень после этого начался такой, что не видно стало ни земли, ни неба. Сплошная стена воды никому не давала пройти. Поэтому все, кто стали свидетелями трагедии и кому до дома было далеко, бросились в ближайшее кафе. Волей случая здесь же оказались и Кудряш с Варей, а также Стасов, который боялся промочить дорогие ботинки.

Поникший Тихон сел в углу и заказал водки. Его мать присела рядом и замерла, глядя в одну точку. Сказать что-то боялась, потому что не знала, как отреагирует Тихон. Любое неверное слово могло толкнуть его на безумный поступок, хоть к тому же обрыву.

Последним в палатку ввалился Дикой. Отдуваясь, сказал:

– Ну и гроза! Еле добежал… – Он с тревогой посмотрел на Тихона: – Мне сказали, твоя жена умерла.

– Она с обрыва спрыгнула. Самоубийство, – буркнул Тихон.

– А вот тут вы ошибаетесь, – вмешался Кулигин. – Ее убили, и это было спланированное, хладнокровное убийство. Я понял это еще позавчера, но, увы, опоздал. Думал, что девочка выстоит, да и не знал всего. Я ведь в социальные сети редко захожу, и телефон у меня старенький. Я только сегодня узнал об этих фотографиях.

– Хватит говорить чушь! – отчетливо сказала Кабанова. – Все видели, как моя сноха спрыгнула с обрыва! А причиной этому стала ее разнузданность. Любовника завела, гуляла с ним ночи напролет, пока муж был в отъезде, – она с ненавистью посмотрела на Стасова.