Лишь о полуэльфах Пард ничего не знал — ни где они находятся, ни чем заняты. Может быть, отправились в рубку в надежде выучить новые формулы. Может быть, тоже прикорнули где-нибудь в уголке.

— Ну, — сказал Гонза, задумчиво глядя за борт, — похоже, что дело идет к финишу.

— Не торопись, сглазишь. — Пард поморщился. — Еще до Крыма дойти нужно, да и по Крыму потом, до Симферополя…

Было странно сознавать, что перед названием города нет слова Большой. Если верить умершему уже живому-крымчанину по имени Игорь Чепурной, который передал Парду сломанные часы, Симферополь — маленький городишко, размером с район Большого Киева. С тот же Николаев, к примеру. А ведь в Крыму есть и другие города, поменьше. Есть совсем крошечные, меньше Голой Пристани, хотя куда уж меньше — даже представить было трудно. Но Крым жил по своим законам, отличным от законов внешнего мира. Того самого мира, на котором прижилась упрямая система, не желающая меняться…

Собственно, у Парда с Гонзой не было ничего, кроме адреса в Симферополе и имени живого, к которому можно обратиться. Живого звали Вадим Чепурной и умершему крымчанину он приходился братом — Пард с Гонзой в свое время еще удивлялись: вполне обычные имена для Большого Киева.

Они долго стояли на ветру, подставляя лица резким порывам.

Над «Гелиодором» носились чайки; их резкие неприятные крики сопровождали катер от самого берега. Даже во время стрельбы по туркскому торпеднику эти белые птицы вились неподалеку, словно никого и ничего не боялись. Возможно они и правда презирали опасность, а возможно, просто были слишком глупы, чтобы почуять угрозу.

Пард не любил чаек. Но именно они оказались предвестниками неприятностей.

Из открытого бокового окна-иллюминатора ходовой рубки по пояс высунулся матрос. Он пристально вглядывался вдаль, влево от «Гелиодора». Пард с Гонзой невольно взглянули туда же.

Далеко-далеко, у самого горизонта, кружилась серебристая туча. Гонза, наверное, различал даже отдельные белые точки — парящих над водой чаек. А серо-стальную черточку на волнах различал даже Пард.

Зычный голос матроса всколыхнул даже тех, кто спустился в кают-компанию:

— Полундра! Броненосец!

— Право на борт! — закричал откуда-то сверху, из-за рубки капитан Фран. — Право на борт, рулевой, сто тысяч чертей тебе в глотку и столько же в задницу!

Изысканный слог капитана куда-то растворился, уступив место забористым матросским ругательствам. «Гелиодор» плавно стал отваливать вправо, к западу. Но было поздно: броненосец на горизонте из черточки превратился в пятнышко. Развернулся носом к катеру. И пятнышко это постепенно увеличивалось. А потом их стало даже два. Нет, даже три.

— Начинается, — недовольно буркнул Гонза. — Да, поспешил я, брат-человек. Извини. — Он вздохнул и добавил: — Кстати, я нас поздравляю. Броненосцы таки появились, а значит, мы сумели предсказать очередной шаг системы. Как это ни прискорбно…

Пард зачарованно глядел в море, на приближающиеся броненосцы. Команда «Гелиодора» суетилась, расчехляя пушки-металлорезки, похожие на длинноносых комаров. Пушек было две: одна на носу, вторая ближе к корме, с правого борта.

— Ага, — сказал Гонза с легким укором. — Зашевелились. Чего ж они от турков улепетывали, вместо того чтобы стрелять? Торпедник-то их преследовал всего один.

— Фран говорил, что у них с боеприпасами беда.

Гонза фыркнул:

— С боеприпасами — это еще не беда. Вот без боеприпасов — беда точно.

— Остряк, — проворчал Пард, вцепляясь в поручни над бортом. Костяшки пальцев у него побелели.

Мимо с железными ящиками в руках пробежали Рекарте и Рамон; потом — Каминеро и Маноло. В ящиках оказались продолговатые кассеты со снарядами к пушкам.

— Слушай, Пард, я понял, — осенило Гонзу. — Эти ящики мы везли, я их в машине Бюскермолена видел. У морячков действительно нечем было ответить туркам. Вот они и улепетывали.

— Ну, молодец! Ну, проницательный! — уныло отозвался Пард. — Вернемся, я тебе книжку про Шерлока Холмса подарю.

Гонза глубоко вздохнул.

На крышу рубки влез Трыня с металлорезкой-ракетницей. И даже хольфинги-полугномы преодолели извечную неприязнь к воде и покинули кают-компанию. Вольво тоже вышел на палубу.

— Очередной привет от системы, — прокомментировал Гонза непонятно зачем. — Обещанные чонгарские броненосцы.

— Вижу, — коротко отозвался вирг.

В этот момент из твиндека показалась Инси. Пард невольно залюбовался ею. Впрочем, уже в следующую секунду что-то напомнило ему: Инси — лонгер. А значит — почти уже не человек. Чужая.

Пард стиснул зубы. Наверное, это прекрасно — жить века.

Знать, что смерть придет за тобой еще очень не скоро, а не через какие-то жалкие тридцать — сорок лет, которые пролетят, и оглянуться не успеешь.

Это очень больно, любить долгоживущего. Знать, что ты в его жизни всего лишь мимолетный эпизод. Один из многих.

Короткое слово, «лонгер», и едва сложившаяся мечта стала вдруг далекой и неприступной.

Чужой.

Пард резко отвернулся. Инси подошла и стала рядом. Ладони ее легли на поручень совсем рядом с ладонями Парда.

На корме орал на матросов боцман Де ла Фуэнте Маркос. Орал, вероятно, для взбадривания, потому что в основном он ругался, а осмысленным было хорошо если одно слово из десяти.

Прошло минуты две, и суета да беготня на «Гелиодоре» враз прекратились. Все замерли. Матросы — у пушек, капитан со старпомом — в рубке, у штурвала. Пассажиры зачем-то похватали ружья и автоматы, у кого не было чего посерьезнее, и тоже застыли у бортов. Стало вдруг тихо, и даже утробный гул двигателей, плеск волн и крики чаек почему-то казались неотъемлемой частью тишины и проносились мимо сознания. Все ждали, когда начнут звучать броненосцы-преследователи.

И те не замедлили подать голос. Мощный рев корабельных сирен сотряс полуденный воздух, был подхвачен бризом и разнесен далеко-далеко над морской гладью. Чайки шарахнулись в небо, но уже через полминуты вновь снизились и тучей стали носиться над броненосцами.

«Гелиодор» сильно отклонился к западу. Широкая пенная дуга обозначала след шустрого катера, в сравнении с уже близкими громадами броненосцев казавшегося игрушечным и несерьезным. Вольво потянулся к своему двадцатикратному биноклю, прекрасно прирученному и послушному.

Броненосцы приближались. Когда Вольво отнял бинокль от глаз, Пард шагнул к шефу и протянул руку. Тот без разговоров отдал оптику. Пард благодарно кивнул и повернулся к морю.

Ближний преследователь звался «Стерегущий». Крупные белые буквы тянулись вдоль носовой части борта. Кроме букв там виднелись еще какие-то цифры. Пард не обратил особого внимания на надписи — гораздо больше его интересовали жерла пушек, обращенные в сторону «Гелиодора», и ряды направляющих слейдеров-ракетниц. Ни одного слейдера, занятого ракетой, Пард не рассмотрел.