Командующий 37-й армией генерал-майор А.А. Власов стал героем обороны Киева. Михеев с Власовым встречался не единожды и остался тоже доволен его действиями по разумному использованию объектов киевского укрепрайона — наблюдательных пунктов в открытых лифтах и крыш высоких зданий, городского наземного транспорта, трамваев, другого наземного транспорта для мобильного перемещения личного состава, продовольствия и боепитания.

Именно Власов, который прославится в битве под Москвой, командуя 20-й армией, 19 сентября 1941 после упорной двухмесячной обороны последним вместе с саперами и штабом 37-й армии прикажет взорвать все мосты, когда враг появится на правом берегу Днепра. Сталин высоко оценит действия генерала Власова в обороне Киева.

В ноябре 1941 года Верховный Главнокомандующий вызвал Власова и приказал ему сформировать 20-ю армию, которая бы входила в состав Западного фронта и обороняла столицу. 5 декабря в районе деревни Красная Поляна советская 20-я армия под командованием генерал-майора А.А. Власова остановила части немецкой 4-й танковой армии, внеся весомый вклад в победу под Москвой.

В дальнейшем, преодолевая упорное сопротивление немецко-фашистских войск, 20-я армия выбила гитлеровцев из Солнечногорска и Волоколамска. Тринадцатого декабря сорок первого года Совинфорбюро опубликовало официальное сообщение об отторжении немцев от Москвы и напечатало в нем фотографии тех командиров, которые особо отличились при обороне столицы. Среди них был и Власов, которого произвели в генерал-лейтенанты и наградили орденом Красного Знамени.

Жуков оценивал действия генерала Власова так:

Его даже назовут «спаситель Москвы», а по заданию Главного политического управления РККА было поручено написать о нем книгу под названием «Сталинский полководец».

Специалист по истории Второй мировой войны британский историк Джон Эриксон назовет Власова «одним из любимых командиров Сталина». Потом Ставка и ее руководитель назначат его командующим 2-й Ударной армии на Волховский фронт, где случится то, что называется предательством. В причинах такого перерожденческого поведения Власова глубоко разобрался в своей книге «Иуды» бывший советский посол в Германии и заместитель МИД СССР Юлий Квицинский. Он дал объективный срез предательской деятельности руководителя антисоветской организации РОА. Дипломат и писатель назвал его Иудой Искариотом — соблазнившийся ученик Христа, ставший синонимом измены…

* * *

С учетом сложившейся обстановки Кирпонос практически ничего радикального не мог предпринять, находясь в штабе, расположенном в Броварах, а потом переместившись в село Верхояровка, находившееся в двенадцати километрах северо-западнее Пирятина. И только 12 сентября, когда немецкие танковые дивизии 17-й армии форсировали Днепр в районе Кременчуга, он серьезно забеспокоился. Попытки командования Юго-Западного направления отбросить противника за Днепр остались безрезультатными.

Генерал Кирпонос приказывал начальнику штаба то и дело слать шифровки с просьбой оставить Киев. Он запаниковал, впал в отчаяние. Сталин полагал, что у командующего фронтом вполне достаточно сил — 700 тысяч солдат — и он с таким войском может не только отстоять Киев, но и отбросить неприятеля назад от города. Поначалу на таких же позициях стояло и руководство Юго-Западным направлением во главе с новым главкомом Тимошенко.

Именно поэтому Сталин запретил эвакуацию города, раздраженно ответив Кирпоносу:

«Перестань, наконец, заниматься поиском рубежей для отступления, ищи пути для сопротивления».

Пройдет еще несколько дней, и войска Юго-Западного фронта попадут практически в огромный котел в результате действий танковых колонн вермахта, обрушившихся на войска Кирпоноса с тыла — из района Кременчуга. Фактически войска фронта остались без флангов. Михеев в одной из бесед со своим заместителем жестко заметил:

— Николай Алексеевич, наш фронт остался без флангов…

Якунчиков ему ответил:

— Прозевали мы все вместе, Анатолий Николаевич, но надо выбираться из этой ямы, нельзя унывать…

— Надо бороться, — оборвал Михеев зама.

— Да!

Однако остановить положение уже было крайне тяжело. В сложившейся ситуации в ночь на 18 сентября 1941 года наконец-то Сталин разрешил войскам покинуть Киев. Но было уже поздно: немцы, как уже говорилось выше, замкнули кольцо окружения, в результате которого почти полмиллиона наших воинов попало в плен.

Ввиду неподготовленности к обороне флангов Юго-Западного фронта, а также личных заверений в первые дни обороны Киева со стороны командующего фронтом генерал-полковника Кирпоноса, что ситуация под контролем и фронт не помышляет об отходе, его армии были окружены и в плен попало огромное количество личного состава.

Танковый маэстро Гейнц Гудериан в мемуарах «Воспоминания Солдата» об этом периоде войны писал:

Военные историки упрекают Кирпоноса за то, что он не попытался организовать сопротивление, а практически сбежал со своим штабом. Думается, если бы Кирпоносу удалось добраться «до своих», — его бы ждала незавидная участь. Командующего, потерявшего целый фронт, арестовали бы и расстреляли, как и его коллегу, — руководителя Западного фронта генерала армии Павлова.

Михеев продолжал мотаться по дивизиям и армиям, помогая командованию через своих подчиненных бороться с паникерами, дезертирами, членовредителями и агентурой противника, буквально атаковавшей наши войска и с неба, и переходами через линию фронта. Именно в этой обстановке он почувствовал всю реальную опасность немецкого нашествия на Родину. Да, он понимал, что мы где-то промахнулись, но надо успокоиться, собраться с мыслями и тогда прицельно поразить цель. Беседуя в окопе с молоденьким офицером-пехотинцем, он был поражен тому, как в этом тонкошеем пареньке мог появиться заряд мужества и силы воли.

На вопрос, победим ли мы, он ответил:

— Да, товарищ комиссар госбезопасности, Россию сломить невозможно, она высоко стоит над этими нацистскими пигмеями. Не пройти им и трети пути по России, они стопчут не только свои кованые сапоги, но и ноги до самых ягодиц…

«Нет, с такими парнями, как он, мы не проиграем войну, — опять подбодрил себя Анатолий Николаевич. — Хотя впереди много неизвестного. Враг силен — его военная машина только набирает обороты».