– Или захочет отомстить.

– Если всё сложится, в этом не будет смысла, – пожал плечами нав. – Ярга не станет мстить, для этого он слишком прагматичен.

– И тем не менее…

– И тем не менее, Захар, я не допущу, чтобы с Клаудией что-нибудь случилось, – с напором произнёс Сантьяга. – Клаудия находится под полной защитой Тёмного Двора.

– И всё-таки предчувствия…

– Вы не хуже меня знаете, что план весьма рискован, – продолжил нав. – Уверен, ваши предчувствия отражают возможные проблемы, не более.

Сантьяга был одним из немногих посвящённых в личный секрет епископа Треми, знал, что Захар является тайным мужем Клаудии и именно от него истинная Бруджа родила детей. И поэтому старался вести себя предельно деликатно, понимая, что заставляет епископа тревожиться.

– Кардинала Клаудию Бруджа называют Глазами Спящего, – мягко напомнил нав о её невероятных способностях к предсказанию. – Она, конечно, наш союзник, но вряд ли стала бы помогать, увидев в ближайшем будущем свою смерть.

– А не в ближайшем?

– А не в ближайшем смерть ждёт всех.

– Даже вас? – заинтересовался Захар.

– Почему вы спросили?

Мужчины коротко рассмеялись.

– И тем не менее я прошу у вас позволения на лёгкую тревогу, – вздохнул Треми.

– Безусловно.

Тем временем раздался тихий удар гонга, и у противоположной стены завертелся вихрь портала. Чтобы окончательно успокоить непримиримых, магический переход был заказан в коммерческой фирме «Транс Портал» и потому оказался не тёмным, как если бы его делали навы, а зелёным – видимо, сегодня артефакты Великого Дома Людь стоили дешевле. Однако цвет и применяемая энергия никак не влияли на работоспособность портала: магический переход связал Рим и Москву незримым мостом, по которому переместились гости.

Первыми из зелёного вихря вышли воины: два рослых, широкоплечих масана в блестящих пластинчатых доспехах. Формально эта броня считалась церемониальной, а не боевой, но, поскольку в отеле действовал запрет на огнестрельное оружие и магию, можно было сказать, что истинного кардинала сопровождали тяжеловооружённые воины.

За телохранителями, важно вставшими слева и справа от вихря, появились фрейлины в длинных, до пола, платьях тончайшего шёлка, который не только превращал одежду женщин в соблазняющую, но и не стеснял движений – при необходимости фрейлины могли сражаться на равных с мужчинами.

Шесть красавиц образовали живой коридор между порталом и встречающими, и лишь после этого в зал прибыла Клаудия. Тоненькая, как смертоносный стилет, невозмутимая, как спящий вулкан, и пронзительно холодная – внешне, потому что являлась последним истинным кардиналом семьи, то есть равных по положению ей не было, и внутренне – как любая масана. Клаудия предстала перед мужчинами в строгом белом платье, а на её груди поблескивал невероятных размеров рубин – Алое Безумие, Артефакт Крови клана Бруджа.

– Кардинал… – Из ста девятнадцати существующих в этикете семьи Масан поклонов Сантьяга избрал дэт-кая-каяу – «испытываю невыразимый восторг от счастья созерцать вас». Так полагалось приветствовать высокопоставленных, но равных знакомых, согласившихся на важную встречу.

– Кардинал… – А скованный правилами Захар приветствовал любимую более глубоким и официальным аур-факаэр – «выражая почтение не другу и не врагу, но стоящему выше».

Древний этикет масаны знали назубок и зорко следили за тем, кто и как кланяется на публичных церемониях.

Обоим мужчинам Клаудия ответила очень коротким, почти деловым анаутору-сэ – «пока мне всего лишь приятно», и на этом официальная часть встречи завершилась.

– Рад приветствовать вас в Тайном Городе, – улыбнулся Сантьяга.

– Комиссар, поздравляю с тем, что вам удалось собрать Конклав.

– Ещё нет, но я надеюсь.

– Судя по всему, я первая?

– Именно так, – подтвердил нав. – Епископ Треми проводит вас в апартаменты и предоставит рабочие документы.

– Благодарю.

Вампиры покинули зал, снова послышался гонг, и Сантьяга повернулся к следующему порталу.

* * *

складской комплекс «КумарКаргоЭкспресс»

Москва, улица Левобережная,

3 июля, воскресенье, 14:47

– Ничего не понимаю, – произнёс Абажур, слезая с мотоцикла. – Зачем мы сюда приехали?

– Надо, – коротко ответила Маманя и уверенно прошла через ворота.

Она, в отличие от уйбуя, предпочитала машину, поэтому Гниличу пришлось ждать у склада, пока Маманя проберётся сквозь пробки.

– Надо что? – осведомился Гнилич, семеня за широко шагающей тёткой и от нечего делать разглядывая снующих по территории грузчиков. – Товара у нас нет, денег у нас нет, а Урбек не любит, когда у нас ничего нет. Он сначала будет ругаться, а потом нас выгонит.

– Не сразу, – отозвалась Маманя, двигаясь к конторе.

– Почему?

– Потому что у нас есть предложение, – сообщила тётка Дурич, но узнать детали таинственного предложения Абажур не успел: дверь конторы распахнулась и на пороге появился Урбек Кумар собственной персоной. Видимо, вышел полюбоваться на растущую прибыль да присмотреть за порядком, а узрел двух Шапок разного пола без товара и без денег. Но, вопреки опасениям Гнилича, орать Урбек не стал, напротив, усмехнулся чуточку удивлённо и махнул рукой:

– Подойдите!

– Я ведь говорила, что всё будет ОК, – рассмеялась Маманя, едва не бегом бросившись к шасу. – Кумар, я…

– Я знаю, кто ты, – не стал затягивать Урбек. – И я как раз собирался звонить…

– Мне? – изумилась Маманя.

– Ей? – изумился и обиделся Абажур. Обиделся так, что от горя принялся смотреть одновременно и вверх, и на грязный асфальт.

– Кому-нибудь из вас, – повертел пальцами Кумар. – Обычно я общаюсь с вашим одноглазым, но мне, честно говоря, безразлично, через кого передавать приказы, а вы кажетесь смышлёными, поэтому слушайте.

Смысл короткой речи от дикарей ускользнул, но на последние слова они среагировали, сделав стойку, как сеттеры, поскольку по опыту знали, что старый шас никогда не приказывает слушать его просто так, без дела.

– Короче, мне стуканули, что в ближайшее время у челов произойдут уличные беспорядки, – сообщил Урбек, по очереди оглядывая Абажура и Маманю. – Смекаете?

– Это когда машины переворачивают? – уточнил Гнилич.

– И витрины бьют? – добавила Дурич.

– Именно, – кивнул Кумар. – Вы правильно всё описали, а значит…

И замолчал, ожидая, что Шапки закончат за него мысль. Но те, совершенно не подготовленные к подобному разговору, продолжили молча пожирать начальство глазами.