По всему штату Уттар-Прадеш, если мужчина убегает, его имущество, иногда даже его дети, описываются и продаются с аукциона. После чего долговые обязательства переходят к старшему сыну, чей труд засчитывается в уплату процентов по долгу. В отличие от Пакистана, где религиозная этика запрещает взимать проценты с долга, в Индии долговые проценты могут достигать 60 %, но, как правило, действует договоренность, что весь труд работника идет на уплату процентов, а сам долг должен быть выплачен наличными. По мере роста долга все больше и больше членов семьи оказывается в кабале у землевладельца, женщины и дети выполняют работы по дому или в саду, ухаживают за животными. От работников требуют приложить большой палец к «контракту» (в Индии это стандартный способ для неграмотного «подписать» документ) и бухгалтерским книгам, которые землевладелец хранит на случай какой-нибудь независимой инспекции. Будучи неграмотным, работник понятия не имеет, что он «подписывает».

Время от времени большие проекты в Уттар-Прадеше требуют особых усилий со стороны землевладельцев и официальных властей. Строительство требует больше рабочих рук, чем может быть привлечено с окрестных полей, и местные власти привозят семьи из других штатов, что очень напоминает то, как бразильцы вербуются на работу по производству древесного угля. Некоторое время назад примерно сотня кабальных рабочих была обнаружена запертой на замок в жестяном сарае размером 60 на 15 футов[90]. Они получали недостаточно пищи и воды, многие были больны, но им не оказывали никакой медицинской помощи. Главам семей, которым выплатили аванс в 600 рупий, когда они уезжали из штата Орисса, был затем предъявлен счет за транспортировку на место строительства. С ежедневной платой, равной 16 рупиям, даже думать было нечего об уменьшении долга, который только рос, потому что власти выставляли семьям счет за еду. Рабочие находились под вооруженной охраной днем и были заперты на замок ночью. Даже индийское правительство, владеющее Строительной корпорацией национальных проектов в Уттар-Прадеше, было обвинено в подобном закабалении рабочих.

На берегу волшебной реки

На южной окраине Уттар-Прадеша, в долине реки Ганг, находится город Аллахабад. Город расположен в месте, священном для всех индуистов, там, где сходятся три великие реки. Здесь Ганг и Ямуна сливаются с волшебной, хотя и невидимой, «рекой блаженства» — Саравасти, которая бьет ключом из тайных сфер. Их слияние — святое место, одно из величайших мест паломничества в Индии. Религиозный праздник, который здесь проводится, самый большой в мире и привлекает более трех миллионов паломников, которые образуют огромный палаточный город на заливных лугах и берегах реки.

Примерно в 30 милях от города и в миле от шоссе федерального значения находится поселок Банди. Тридцать миль от Аллахабада с его университетом, офисными зданиями, фабриками — все равно что три тысячи, такова разница между этими двумя местами. В Банди успехи модернизации сводятся к трем ручным колодцам, рытье которых было недавно организовано правительством. На самом деле, поселок — слишком большое слово для того, чтобы описать Банди, деревня, возможно, будет ближе к действительности. Тридцать пять в беспорядке рассыпанных домишек служат жилищем для 225 человек. Есть один маленький магазин, примыкающий к небольшой мельнице, которая мелет пшеницу, шлифует рис и выжимает масло из горчичных семян. «Цивилизацию» можно обнаружить неподалеку: вдоль шоссе расположен ряд магазинов, и есть шанс поймать автобус до города, если у вас есть деньги. Центром поселка служит небольшой пруд, вырытый на средства правительства, где люди моются, стирают одежду, ловят рыбу, поят и моют животных, а также берут воду. Кроме того, в пруду обычно можно увидеть несколько буйволов, лежащих в воде. На краю пруда жители деревни построили маленькое индуистское святилище из кирпича.

Банди — счастливая деревня. Она расположена недалеко от реки и для полива окрестной земли есть оросительные каналы. Озеро также орошает поля, которые и образуют бóльшую часть деревни. Земля поделена на маленькие участки, размером в несколько сотен квадратных ярдов; эти участки разделены насыпными валами, ширина которых как раз позволяет ходить по ним гуськом. Более 70 % земли принадлежит двум владельцам, один из которых владеет также магазином и мельницей. Сельское хозяйство — единственное занятие в поселке, и почти каждый работает на владельцев земли.

В Банди я встретил нескольких кабальных работников, и на протяжении нескольких недель летом 1997 года я знакомился с их жизнью. Молодой индийский исследователь Прамод Сингх пробыл некоторое время в деревне и подготовил рабочих к моему визиту. Поскольку они ждали меня и успели поверить Прамоду, многие рабочие открыто говорили об обстоятельствах своей жизни. Некоторые дети так и не перестали бояться меня: я был первым белым (высоким и сгоревшим до красноты), которого они увидели. Другие дети просто смеялись над этаким нескладехой в смешной одежде, в лютую жару поминутно пившим воду из бутылки. Большинство жителей деревни были приветливы и доброжелательны в манере, присущей очень бедным людям, стесняющимся убогости своего существования. Рацион, который я описал в начале этой главы, это вся еда, что у них есть, хотя они постоянно предлагают разделить с ними трапезу. Многие рабочие, с которыми я разговаривал, были в кабале, получая свой ежедневный килограмм зерна и пользуясь участком земли в обмен на свой труд до тех пор, пока долг не будет выплачен. Некоторые из них родились с долгом и уверены, что с ним и умрут. Другим удалось освободиться, и их истории особенно важны, поскольку они обозначают дорогу к свободе.

Деревенские истории

Балдев. Когда я впервые встретил Балдева, он пахал. Он шагал взад и вперед по своему маленькому участку земли вслед за простейшей сохой, запряженной одним маленьким быком. Ее деревянный лемех вспахивал неглубокую борозду, переворачивая почву. Приходилось перепахивать почву по нескольку раз, чтобы подготовить ее к посадке. Бóльшую часть своей жизни Балдев проводит за этим занятием, потому что он халваха — кабальный пахарь. Его хозяин зовет его «мой халваха». В то утро, когда я его встретил, Балдев тяжело и упорно работал, но это был хороший день. Чтобы подтвердить это, Балдев сказал мне, что утром он съел завтрак. Балдев завтракает нечасто, но поскольку ему нужны были силы для пахоты, он съел размоченный турецкий горох, сваренный с солью и зеленым перцем. Когда мы говорили, было примерно 11 утра, а он пахал с семи. Еще через два часа он прекратил работу и прилег переждать самую жаркую часть суток. С трех до семи он снова работал.

Когда мы достали воду и присели на валу на краю поля, Балдев присел на корточки перед нами. Как представитель касты «кохл» (Kohl) он является неприкасаемым для людей из более высоких каст, из вежливости он не стал садиться рядом со мной — он полагал, что я принадлежу к более высокой касте, несмотря на мои уверения в обратном. Я спросил его, как долго его семья живет в Банди, и вот что он ответил: