Самодельная временная трибунка тоже на месте. Прямо по центру, перед фонтаном. Едва уговорили строптивого Командора вести с нее церемонию. Почитай, месяц Хансен привыкал к этой мысли, согласился только после того, как доктор пожертвовал в его пользу один из любимых своих сонных сюжетов о древней соколиной охоте. Трибунка, в свою очередь, была зловещего ядовито-розового цвета, что в основном и отпугивало от нее мужественного Командора.

Ага, столик для игры в прыгающий покер! Наверняка Антоний в последний момент приютил в углу сие безобразие. Еще не хватало сразу собрать гостей за азартными утехами. Столик тоже будет, но потом. Доктор указал на него кивком Цугундеру. «Батальонный историограф» понимающе захлопал глазенками, бросился укрывать столик за наведенным изображением садового трельяжа с ползучими фиалками. Что же, остальное вроде в порядке. Единственно лишь наряды доктора и его помощника, комиссара Цугундера, внушали Арсению некоторые опасения. Из-за недостатка средств пришлось придать им нарочную маскарадность. И теперь оба привратника-распорядителя щеголяли в переделанных под римские сенаторские тоги белых с красной каймой простынях, надетых прямо на свежевыстиранное термобелье. Длинные рукава сорочек смотрелись еще так себе, а вот выглядывающие понизу термокальсоны портили впечатление. Хотели было их закатать до колен, но выходил из строя обогревающий режим, по той же причине пришлось отказаться и от плетенных из плексопровода античных сандалий. Так и остались в форменных полусапожках, Кэти напылила поверху серебристый краситель для волос, вышло неплохо. Вот разве кальсоны! Но пора было начинать.

Комиссар Цугундер и доктор одновременно развернули дверь каждый со своей стороны, трижды стукнули о пол блестящими штангами от запасных креплений антенн, обмотанными помидорными лианами из оранжереи, читай, тирсами, увитыми зеленым плющом. А что делать, если и в оранжерее «дальновидные» организаторы предусмотрели только шпалерные томаты-корольки, двадцать видов разнообразных грибов, клубничную рассаду и мутировавший батат «два урожая за неделю». Хоть бы дохлую ромашку дали в семенах! Чего уж говорить! Из этой же помидорной ботвы приспособили и веночки на головах, будто бы лавровые. Но, как говорится, в голодный год и рыбий жир что масло.

Первые гости чинно вступили в зал. Впереди всех Командор Хансен, ради такого дела надевший гордо свои геройские ордена, между прочим, Полную Кавалерию Большого Кольца, какую присваивает Совет исключительно заслуженным командирам, не менее трех раз побывавшим за орбитой Плутона. Следом шел скромный доктор Го, форменную одежду он затейливо расписал световым орнаментом, позаимствовав у своего соседа комиссара его маркер «с гусями», на голове-тыковке красовался нарядный зеленый платок с вышитым изображением драконообразной коровы «доуню». За ним крался, принципиально не глядя в глаза распорядителям, коварный затейник Антоний, сукин сын, нашел-таки способ выдрючиться и насолить.

Наряд второго пилота поражал наповал, да-да! Хотя, к примеру, доктор Мадянов не был человеком излишне впечатлительным. Но даже его прошиб холодный пот. Цугундер и вовсе замер с открытым ртом. Вокруг раздавались смешки. На бессовестном Генте была накинутая вмах звериная шкура с когтями – кусок ярко-желтого напольного покрытия для зала упражнений, а по краям нашиты иридиевые игольчатые наконечники от диагностического анализатора! Спер гад, из его же, Мадянова, лаборатории спер, вот зараза! Однако наконечники составляли едва половину беды. Потому что, кроме пресловутой шкуры, на втором контролирующем пилоте Галеоне Антонии не имелось в смысле одежды более ничего, если не считать высоких чулок-сапожек, взятых явно из комплекта ремонтного скафа. И как ему не холодно, бр-р-р! Подумалось тут же Мадянову. Но стоп! Самым главным паскудством было вовсе не отсутствие одежды, а как раз нечто, ее заменявшее. На причинном месте, как бы пародируя собой преувеличенное мужское достоинство, болтался на подвязках кусок сливного ассенизационного шланга в наглых радужных переливах, увенчанный сверху пышным розовым же бантом. Заканчивалось импровизированное «достоинство» в районе Антониевых коленок чем-то зубчато-острым, напоминающим скорпионье жало. В правой руке и за спиной, будто пряча от посторонних взоров, Гент тащил некое подобие короткого копья, сотворенное из штатива для аппарата ремонтной лазерной сварки.

– Я это… э-э-э… – замешкался в дверном проеме Антоний, пытаясь объяснить свой дикообразный вид утратившим дар речи обоим распорядителям.

Кэти, шедшая следом, что-то тихо подсказала ему из-за спины. Антоний тут же повторил:

– Я бог садов и стад Приап, несу свое копье, дабы новобрачные э-э.., – в этом месте у самозваного божества снова случился словесный столбняк, оно задумалось на несколько секунд и далее понесло уже явную отсебятину: – Короче, я гарантирую в своем виде классный секс. Дайте пройти!

– С голым задом я тебя никуда не пропущу, – прошипел сквозь зубы Мадянов и решительно стал на пути безобразника. Заодно показал и Кэти увесистый кулак в виде предупреждения. Без нее не обошлось, куда там! – Надень штаны и немедленно!

– Еще чего! Я, может, эту дуру два дня раскрашивал! – и непристойным жестом Антоний продемонстрировал распорядителям радужный шланг.

– Надень штаны или катись отсюда! – рявкнул на него Арсений, угрожающе поднял увитый плющом тирс, читай, штангу крепления. Доктор готов был и драться, пускай Гент вдвое шире его в плечах и вообще не в пример сильнее. Сегодня свадьба Таны, и он не допустит подобного осквернения!

Гент в ответ вытащил собственное копье из-за спины, подраться и он был не прочь, но ситуацию спас Командор Хансен одним-единственным выкриком:

– Стоять на месте! – и, удовлетворившись эффектом тотчас замерших противников, уже спокойно добавил: – Повеселились, и хватит. Я тоже люблю хорошую шутку. Антоний, ступай надеть штаны. Если хочешь, можешь прицепить свои причиндалы сзади вместо хвоста. С бантом.

Гент недовольно пробурчал себе под нос витиеватую фразу о не сваренной каше; спорить с Командором он, разумеется, поостерегся. Кажется, примерно такой исход вычурным своим начинаниям второй пилот предполагал изначально, потому как штаны были явлены слишком быстро, наверняка припрятанные где-то за углом неподалеку. Шутка его все же удалась, даже и Хансен улыбался украдкой, и с Гента того было достаточно.

После заминки со штанами гости вошли с зал и следом сразу за ними явился собственной персоной жених. Эстремадура весь так и светился победным счастьем, хотя ступал тяжело, неохотно делая лишние шаги, дополнительный пуд гравитационного веса не прошел для него даром. Зато костюмчик сидел! Правда, несколько подкачал в смысле цветовой гаммы. Правительственный павлин Цугундер обожал яркие расцветки, насколько это допускал солидный чиновничий стиль. Нежно-голубые тона с искрой, переходящие из светло-облачных в насыщенные тенью, от верха сюртука вниз к узким брючинам. Сапфировые пуговицы-клапаны в два ряда, ослепительно-снежная рубаха с пышным оранжевым трехрядным жабо и выступающими из рукавов присборенными манжетами в узких кружевах. А в облике сеньора – достоинство и гордая самоуверенность с оттенком чуть хвастливого высокомерия, вообще-то в целом Эстремадура напоминал отважного хищного воробья, такое именно сравнение пришло вдруг на ум Арсению. И было оно несправедливым, доктор это понимал, как и то, откуда и почему сие сравнение в нем возникло.